Она надулась. Эта молодежь разговаривает с пожилыми людьми, будто с недоразвитыми. А ведь не успеют оглянуться, как в зеркале увидят морщинистую образину, на которую плюнуть захочется, и только сознание, что образина-то твоя собственная, удержит от грубого поступка. Тем не менее Ангелина Даниловна не подала виду, что слегка рассержена, внимательно слушала Алика.
– Мы работаем с параллельным миром, а что вам там бабки всякие наворожат, я не знаю. Мне кажется, они людей попросту дурачат.
– Алик, у тебя как? – послышался голос из кухни.
– Ничего, – откликнулся он. – Иду к тебе.
В кухне молодые люди сдвинули мебель на середину и присели на корточки у внушительной дыры в полу, через которую раньше проходила труба.
– Ремонт давно был? – спросил второй охотник, молоденький, чернявенький и хорошенький, его звали Марат.
– Неделю назад закончился, – ответила Евдокия Даниловна. – Еще не все щели с дырами успели залатать, а меня уже залили.
– Так вот, нет у вас признаков аномальных явлений. А стоны, бабушка, доносились снизу, где занимались, пардон, сексом.
– Там же кухня, – вытаращила маленькие глазенки Евдокия Даниловна.
– Ну, кому где нравится, тот там и занимается сексом, – разведя руки в стороны, поднялся с корточек молодой человек.
– На кухне этим самым? – приподняла плечи и брови Евдокия Даниловна, брезгливо опустив уголки губ вниз. – Для этого же кровать есть... А как кошка влетела ко мне через балконную дверь?
Она не желала расставаться с мыслью о поселившихся в ее квартире привидениях.
– Либо кошка вам привиделась, либо кто-то неудачно пошутил, – сказал Алик. – Вон смотрите: напротив балкона дерево, кстати, очень близко к дому стоит. Мальчишки, наверное, залезли на него и бросили вам кошку на веревке, потом вытянули ее назад. А мы не можем бороться с привидениями, которых у вас нет.
– Сколько я вам должна? – разочарованно протянула хозяйка квартиры.
– За вызов вы заплатили, больше ничего не должны.
Когда дверь за охотниками закрылась, Ангелина Даниловна на цыпочках подплыла к сестре и шепотом сказала:
– Дусик, проверь, на месте ли твои драгоценности.
Евдокия Даниловна мигом засеменила в спальню, открыла комод и откуда-то со дна достала шкатулку, приподняла крышку:
– Все на месте. Это нормальные люди, к тому же мы неотлучно находились с Аликом.
– А все же перепрячь в более надежное место, – дала совет практичная сестра.
– Мне никак не дают покоя стоны... – задумалась Евдокия Даниловна. – Заниматься любовью на кухне... На чем они лежат? Не на полу же!
Вопрос, конечно, дурацкий, но всему есть объяснение: о плотской любви Евдокия Даниловна знала чисто теоретически, ибо осталась непорочной, тему считала настолько постыдной, что даже глаза закрывала, если по телевизору показывали эротические сцены.
– На столе, – с видом знатока ответила сестра. – Или вообще стоят.
Ну, она балерина, ей видней, где и как удобно делать детей, хотя чего у нее нет – так это потомства, Ангелина всю жизнь занималась великим и прекрасным – искусством кордебалета.
2
Прошло уже полторы недели кошмара под девизом «обустройство», а конца ему не было видно. Валерьян Юрьевич не принимал участия в спорах, где и что будет находиться, решения принимались без него, он отмалчивался. Когда спорщики яростно делили его мебель, мол, финский гарнитур будет стоять на втором этаже в комнате Наденьки, а итальянский спальный – в комнате для гостей и так далее, он давал им время договориться, после чего молвил свое слово: будет так и так. И кулаком по столу – бабах! Варианты Валерьяна Юрьевича были жутко непрактичными и нелепыми, но это же назло. Детки, почуяв в папе бунтарский дух, не смели возражать, но у главных распорядителей его собственности рожи были двое суток злые.
Наступило раннее утро выходного дня, Валерьян Юрьевич встал затемно. Дом спал, как и прислуга, которую перевезли с вещами и мебелью. Валерьян Юрьевич взял приготовленные удочки, спустился по каменным ступеням к реке и пошел вдоль берега, выбирая место. Ну и болото! Еле нашел удобный участок, откуда можно забросить удочку. Червей накопал неподалеку, пристроив фонарик, чтоб луч падал на землю. Накопал немного. Сел на раскладной стульчик, едва не раздавив его, замер с удочкой в руках. Удочки купил только вчера и толком не умел ими пользоваться, потому что много-много лет не удил рыбу. Раньше-то и удочек таких не было, а уж цен запредельных – тем более. Нет, вдуматься: какая-то складная палка стоит четыре тысячи! Фирменная, видишь ли, бренд! Еще не самая дорогая – с ума народ посходил! Валерьян Юрьевич пришел на берег потому, что появилась потребность посидеть в тишине, не слышать и не видеть никого, понаблюдать за рассветом или... просто понаблюдать. Не думать. Быть самим собой – этого он лишен.
Посветлело. Над ровной гладью воды клубился утренний туман, с первыми лучами солнца он рассеется, улетучится загадочность и за белой пеленой предстанет неинтересный пейзаж на противоположном берегу. По всем приметам день будет теплым, возможно, жарким, солнечным и безветренным. Валерьян Юрьевич наслаждался тишиной и той непритязательной красотой вокруг, о которой не расскажут ни в одном туристическом справочнике, потому что нечем здесь завлекать туристов. Мелькнула мысль: неплохо бы воспользоваться советом риелторши и соорудить нечто вроде причала, купить катерок, на нем уплывать по реке одному и балдеть, балдеть... как сейчас.
Долго не клевало, он проверил крючки, а червяков нет.
– Неужели здесь рыба водится? – проворчал озадаченно.
– Водится, водится, – нежданно раздался хриплый мужской голос.
Чтоб посмотреть, какая сволочь нарушила его волшебный покой, Валерьяну Юрьевичу пришлось повернуться всем корпусом, так как его голова на шее не вертелась давно. Шагах в десяти от него стоял деревенский худой мужик постарше Валерьяна Юрьевича лет на десять, хотя по пропитой роже было сложно судить, сколько ему на самом деле лет. Щетина на его подбородке и щеках росла кустами, но усы были густые, желтоватого цвета. Мужик достал папиросу, закурил и, хотя Валерьян Юрьевич не просил, рассказал:
– Раньше-то здесь и щук ловили по два метра, и сомов, а теперь одна мелочь осталась. Но на жареху с ушицей наловить можно. Тебе много надо?
Вообще-то Валерьяну Юрьевичу рыба была не нужна, впрочем... рыба нужна, когда люди становятся ненужными.
– Я... так просто... – сказал он.
– А... – понял мужик, подходя ближе. – Ты, видно, с отдыхом сюды ехал. Выпить есть?
– Кофе с коньяком.
– Ух ты! – вытаращился мужик. – На что продукт переводить? Коньяк и без кофе сгодится. Однажды сдавал полдома отдыхающим, так угощали коньячным напитком... ммм! Хороший, хороший. А я самогон варю лучше всякой водки. От водки ласты склеивают, а от моего самогона тока польза. К кому приехал-то?
– Живу теперь здесь, – промямлил Валерьян Юрьевич, досадуя, что мужик помешал ему. – Купил вон тот дом.
– Это у Пищика, что ли? А сам он сбег, ага. Наворовал и сбег. Вот ты скажи... – Мужик присел на корточки рядом с Валерьяном Юрьевичем, от него несло перегаром и навозом, в общем-то, запахи здоровые. – Почему так: украл четыре доски – ты вор и тебе тюряга полагается. А украл миллионы, которые и в сумке не поместятся – ты аллигатор и уважением пользуешься?
Валерьяну Юрьевичу нечего было ответить, он ведь из этих – аллигаторов (мужик наверняка имел в виду олигархов), с тем лишь отличием, что миллионов в сумке не крал. Просто взял у государства кусок площади, когда все брали, но это неважно, он и пожал плечами, мол, не знаю.
– Место тут хорошее, – выпрямился мужик. – Тока нечистый его любит, ага.