– Это тебе, Инна, – кивает он на букет. – Только что доставили.
– От кого?
– Видимо, от твоего бойфренда, – еще больше насупился муж. – С Восьмым марта он тебя, видимо, поздравляет.
– Какого еще бойфренда? – пробормотала Инна, похолодев и только сейчас сообразив, что сегодня Женский день по полузабытому российскому календарю.
Вторая мысль связала букет с Раулем, давно влюбленным в нее менеджером отдела маркетинга. От волнения Инна даже забыла, что голодна. Но вторая мысль была уничтожена третьей – Рауль, американец в четвертом поколении, вряд ли подозревает о подобном празднике. К тому же он строг и аскетичен, и его облик никак не вяжется со столь пышным набором красок. Правда, он мог посоветоваться с ее соотечественниками, и те объяснили, как принято поздравлять с Восьмым марта, и даже букет помогли бы выбрать. После некоторых колебаний Инна все-таки решила, что он не такой идиот, чтобы посылать домой цветы, и даже не такой пылкий кабальеро, чтобы тратить кучу денег на неизвестный ему праздник. А если так, то совесть ее чиста. Инна немного воспряла духом.
– А откуда доставлен этот букет? – поинтересовалась она невинно.
– Из цветочного магазина, – ответствовал муж.
– А кто его доставил?
– Мужчина.
– А как он выглядел?
– Как посыльный из цветочного магазина.
– А что сказал?
– «Пожалуйста, получите букет для женщины, которая живет в этой квартире». Поскольку других женщин в квартире нет…
– А есть ли там открытка?
– Есть. Сама посмотри.
Муж по-прежнему был краток и суров.
Открытка была под стать букету – бархатная, с кружевами, ракушками и перьями, расписанная золотыми розами и павлинами. И стихи, несколько нескладные и витиеватые, о том, как «он благодарен жизни за моменты, о которых она сама должна догадаться». И приписка: «Всего наисущего!» А в завершение размашистая подпись с невероятными завитушками: «Твой Вольдемар».
Инна успокоилась окончательно. Во-первых, это точно не Рауль. Во-вторых, среди ее знакомых не только не было человека по имени Вольдемар, но и вообще никого, кто выражался бы подобным образом.
– Послушай, а тебе не приходило в голову, что посыльный ошибся квартирой? Может это кому-то другому, тоже на нашем этаже? – спросила Инна.
– Интересно кому? Берте, что ли? – хмыкнул муж, имея в виду престарелую соседку, которая то и дело забывала выключить газ или воду. – Других русскоязычных дам на нашем этаже нет.
Обостренный голодом и волнением мозг подсказал Инне следующее. Ее квартира под номером «5 С» находится слева от лифта. Посыльными при магазинах работают обычно нелегалы, плохо владеющие английским. Букву «С» они могли спутать с буквой «G». Квартира «5 G» была расположена симметрично – слева от лифта.
И Инна решительно направилась в квартиру «5 G».
Дверь открыла приятная молодая женщина – стройная как березка, а с кухни доносились кружащие голову ароматы жареного мяса. Слово «диета» хозяйке квартиры «5 G» явно было неведомо. Коридор был заставлен многочисленными коробками и ящиками.
– Извините, – начала Инна, – с Восьмым марта вас. Вы наша новая соседка?
– Да, я только переехала.
– Bы знаете этого человека? – Инна показала открытку.
– Да, – тихо ответила женщина и скромно потупилась.
– Ну, так заберите ваш букет, а то у меня из-за него неприятности.
Красная от смущения, новая соседка поскакала за Инной и, войдя в квартиру «5 С», увидела цветы, вспыхнула от радости, смутилась еще больше и, взяв свой букет, зарылась в него лицом. Потом поблагодарила и тихо направилась к двери.
Проводив ее, Инна вернулась, чувствуя, как раскалывается голова.
– С Восьмым марта! – вдруг как ни в чем ни бывало воскликнул муж. – Да, кстати, я купил шоколадный торт из мороженого, твой любимый. Он в морозилке.
– Ах, торт из мороженого! – вскинулась Инна. – Разве ты не знаешь, что я на диете? Ну, я тебе это Восьмое марта запомню надолго!
Они все-таки сели за стол и, несмотря на диету, открыли шампанское, и Инна закусила разрешенными огурцами, но настроение было испорчено окончательно. Нет, не у мужа. Он-то как раз заметно повеселел. У Инны. Ведь ни муж, ни ухаживающий за ней американец, да и вообще никто другой ей никогда букетов не дарил – пусть и столь безвкусных и стихов, пусть и нескладных, не писал на открытках, пусть и столь аляповатых.