— Карина, черт бы тебя побрал! — эмоционально, срываясь на рык, воскликнул Князев, подлетая ко мне и встряхивая ощутимо за плечи, — я люблю тебя, истеричка! Да! Да, я могу быть извращенцем и педофилом. Я этого не отрицаю. Но я не могу просто так отпустить тебя. Не могу! Кара, я люблю тебя!
Я не слышала этих слов. Не слышала. Чувства и эмоции взяли надо мною верх тогда, не давая услышать этих долгожданных слов. Я просто взяла и оттолкнула его, умоляя исчезнуть из моей жизни.
Это было моей главной ошибкой. Я в порыве эмоций считала, что если он исчезнет все сможет стать на свои места. Но тут я просчиталась. Ничего уже не может быть, как прежде. Я неумолимо страдала каждую ночь, рыдая в подушку. Мне не хватало его. Не хватало его «Кары», всего его. Этот гребаный собственник отличился, даже когда называл меня. Только он звал меня «Карой».
Перед глазами все плыло и темнело из-за нехватки крови, что стекала по коже и впитывалась в одежду, которая неприятно липла к телу. В груди что-то нестерпимо ныло.
Я давно поняла. Это не любовь, это зависимость.
Я не могу назвать то, что чувствую к этому человеку любовью даже в мыслях. Это самой чистой воды зависимость. Потребность в человеке, что стал для тебе сродни наркотику. Я раз за разом вот уже кучу месяцев прокручиваю в голове все, что связано с ним, причиняя такую сладкую ноющую боль. Я не хочу его забывать. Не хочу жить без него. Я не могу смотреть ни на какого другого представителя мужского пола. В голове сразу же всплывают его сцены ревности.
Чисто машинально подгибаю под себя ноги, облокачиваясь спиной о выцветшую стену здания, снимая с ног неудобные ботильоны, массируя подошву ног, которую нестерпимо покалывает, будто я несколько часов ходила по мелким острым камушкам. Просто задираю голову, подставляя ее под дождь, позволяя каплям дождя стекать по коже, попадая прямо в приоткрытый рот. Все тело налило странной неестественной тяжестью. На место холода пришел жар. Мое тело горело, как при температуре. Перед глазами все темнело, а сама я, уже не в силах бороться, стала проваливаться в такую заманчивую темноту.
— Кара! — будто сквозь какую-то пелену до меня доносится такой родной и любимый голос с явными нотками хрипотцы, от которой по телу бегают мурашки, а колени подгибаются.
Но это не может быть он. Просто не может. Уже несколько месяцев я его не видела и не слышала. Он будто реально исчез из моей жизни, словно его и не было. Делаю над собой непомерное усилие и открываю глаза, опуская голову, вглядываясь в даль, где на дороге рядом с дорогущей тонированной машиной стоит Князь. Весь в мокрой одежде с обеспокоенным лицом, сжимающий в одной руке пистолет Макарова.
Скорее всего у меня бред из-за нехватки крови или лихорадка. Иначе я не могу объяснить все что со мной происходило. Словно прошлое смешалось с настоящим. Не могу отличить одно от другого. Воспоминания раз за разом проносятся в голове перед глазами.
Сейчас он смотрел на меня также, как и тогда после моей просьбы «Исчезнуть из жизни». Смотрел так, как говорила мне мама.
«Однажды кто-нибудь будет смотреть на тебя с сиянием в глазах, какого ты не видела никогда прежде. Они будут смотреть на тебя, как будто ты то, что они искали всю их жизнь. Просто жди этого, это случится», — Эти слова были произнесены моей мамой, когда меня впервые предал парень, который являлся моей первой любовью. Тогда я не предала должного значения этим словам. Думала, что она это сказала просто, чтобы утешить меня. Я и подумать не могла, что когда-нибудь эти слова станут реальностью. Я и подумать не могла, что на меня так будет смотреть Король Мафии. Со странным блеском в глазах, от которого сердце нежно трепетало в груди, а в животе зарождалось щекочущее ощущение, будто бабочки хлопали своими крыльями.
— Карина, сзади! — очередной крик, вырывающий меня из мыслей, принадлежал «Стреле», что расправлялась с каким-то бугаем. Последовав ее совету перевела взгляд назад, заметив какого-то мужчину, который навел на меня свой пистолет.
Честно, могу поклясться, что услышала, как быстро начала бурлить во мне кровь. Адреналин захлестнул с головой. Не знаю, откуда я взяла силы и вскочила на ноги, бросившись куда-то в сторону, дальше по улице. Но выстрел прошел мимо меня, не задев.
Я просто бежала вперед, будто за мной гналась свора собак, что было не далеко от правды, наплевав на тяжесть во всем теле и боль. За мной бежали двое бугаев, что сжимали в своих руках пистолеты.
Перед глазами всплывали воспоминания из того дня, в кабинете биологии, пока мимо проносились какие-то неприметные многоэтажки, а стопы резало из-за колющей боли. Кажется, я пробежалась по осколкам какой-то разбитой бутылки. Точно — не знаю. Боли я уже не чувствовала. Я ничего не чувствовала толком. В груди была странная пустота. Не было даже страха. Не было вообще ничего.
Он долгие пару минут смотрел прямо на меня с этим странным блеском в глазах, как делал часто. А потом неожиданно просто набросился на меня, преодолевая в один шаг, то крохотное расстояние, что было между нами. Спиной я столкнулась со стеной. Из-за неожиданности и крохотной боли приоткрыла рот в немом крике, чем сразу же воспользовался Князь. Он целовал меня жадно, глубоко и властно, как в последний раз. Хотя почему «как»? Крепкие мужские руки до боли сжимали талию, впечатывая меня в грудь мужчины, который навалился сверху, параллельно впечатывая спиной в стену. Самой последней проблемой была запачканная школьная форма.
Я отвечала и целовала его также, как и он меня, не желая уступать в этой маленькой импровизированной битве. Его щетина сильно кололась, но это наоборот сильнее возбуждало. Эдакий контраст. Без лишних слов Князь опустил свои руки на мои ягодицы и до приятной боли их сжал, поднимая над полом и заставляя ногами обвить его талию, чтобы ненароком не упасть. Все это не прекращая жадных, прерывистых поцелуев. Губы уже давно опухли от таких поцелуев, но сейчас это было самым последним, что волновало нас обоих. Лопатки болели, будто из них щас вырастут крылья, настолько сильно они врезались в стену. В районе живота стягивался тугой узел, что причинял боль.
Сейчас не было ни капли нежности. Только животная страсть. Я выплескивала все эти эмоции, что копились весь урок после звонка из больницы. Руки сами потянулись к его плечам, оглаживая бугры мышц сквозь рубашку, залезая под пиджак. Князь отпустив мою несчастную талию, на которой точно появятся синяки, сам скинул пиджак, а за ним и галстук, давая мне доступ к его шее. Разорвав эти лихорадочные поцелуи, припала к его шее, покусывая, посасывая, заставляя его тяжело дышать. Между ног уже давным-давно было влажно, и смазка стекала по бедрам на пол. Князев потянулся к двери и выудил из карманов штанов маленький ключик, которым и закрыл кабинет. Медленно провела языком по его шее, очерчивая татуировку трех черных крестов. Затем потянулась к проколотой мочке уха, облизывая серьгу, оттягивая ее, срывая-таки долгожданный тихий стон, от которого внутри приятно теплилось.
Как и всегда, Рома недолго позволял мне своевольничать. Опять опустил свои руки мне на ягодицы, придерживая и перенося на свой стол. Мы оба, как ненормальные, трясущимися руками расстегивали пуговицы рубашек друг друга, вновь обмениваясь краткими поцелуями.