Дети позвали взрослых, те вызвали пожарных. Дерево было такое высокое, что ни у кого не нашлось подходящей лестницы. Бабушка внизу причитала, а дед кричал:
— Внуча, не дёргайся! Сейчас тебя снимем. Потерпи! — и рвался сам лезть на дерево.
После этого все местные ребята Олю зауважали. А Серёга даже повёл её посмотреть на щенят — его такса недавно родила. Щеночки лежали рядом с мамой смешные, крохотные, слепые. Половина были похожи на маму-таксу, половина на папу-пинчера, а одна оказалась причудливой смесью: туловище таксино, а ножки длинные, пинчерские, и на пинчерской мордочке уши таксы. Вот она больше всех Оле и понравилась — самая необычная, особенная, не такая, как все. Оля взяла её на руки — собачка доверчиво повернулась к девочке пузом — розовым смешным шаром.
— А что вы с ними будете делать?
— Та шо — кого раздадим, кого утопим.
— Как «утопим»?
— А шо с ними делать? У нас и так три собаки.
Оля почувствовала, как дрожит маленькое тельце. От холода? Или от страха? Девочке показалось, что собачка всё понимает.
Этим же вечером Оля осторожно спросила у бабушки, можно ли взять у Серёжки щеночка — себе. Бабушка категорически отказалась.
— Мне тут собаки ни к чему. А домой — как ты её заберёшь? Путь неблизкий, это не в корзинке перенести с улицы на улицу.
Ночью Оля не спала. Сквозь закрытые ставни сочился тонкий лунный свет, ложился прямо на подушку и делал Олины щёки бледными и влажными. Или это текли слёзы?
Каждый день девочка приходила к Серёжке проведать Клеопатру — так она назвала собачку. Серёжка удивился странному имени, а потом стал звать её Клёпкой и тоже полюбил, выделил из всех остальных. Щенят с каждым днём становилось всё меньше — их быстро разбирали, и Оля боялась, что Клёпка останется одна, и её утопят, как и обещал Серёжка. И ещё она боялась опять говорить об этом, но всё-таки попросила Серёжку подождать до воскресенья, ничего не делать с собачкой. В воскресенье она должна была идти на почту — звонить маме.
Каждый раз Оля хотела взять с собой на переговорный пункт открытку Тошке и отправить её, наконец. Но когда она брала её в руки и читала под письмом свою подпись — Клео, ей становилось как-то не по себе, и открытка отправлялась назад в тумбочку, в томик рассказов Эдгара По.
Телефонов ни у мамы, ни у бабушки в доме не было, поэтому раз в неделю Оля с кем-то из взрослых шла на почту, заказывала разговор и ждала, когда в далёком Севастополе мама тоже подойдёт на переговоры к назначенному времени, а телефонистка громко закричит:
— Севастополь на проводе! Вторая кабина!
И тогда надо быстро заскочить в кабину с номером два, нарисованным прямо на стекле, схватить тяжёлую железную трубку, прижать её крепко к уху и услышать среди шорохов и шуршаний мамин весёлый голос.
Но в этот раз на переговоры пришёл ещё и папа — он как раз вернулся из рейса, тоже был весёлый и счастливый. Оля тут же спросила про Клёпку, и родители дружно согласились. А ещё папа сказал, что он сам приедет к бабушке в конце августа и заберёт и Олю, и собачку. Такого счастья девочка не ожидала. Похоже, её папа с мамой вовсе не собирались разводиться. На радостях Оля даже забыла спросить, не заходил ли к ним Тошка. Но раз мама сама не сказала, значит, нет. Ни разу не заходил. Нашёл себе в своём футбольном дворе новую Клеопатру.
Август — самый быстрый месяц лета. Наверное, солнце выжаривает время так, что оно испаряется, вот дни и становятся такими короткими. Оля возилась с Клёпочкой сутками — кормила из соски, меняла и стирала подстилки в корзинке, а то и заворачивала собачку в пелёнку и носила на руках, как младенца.
Клёпка быстро росла, и скоро уже смешно бегала с Олей наперегонки и всюду хвостиком ходила за ней. Серёжка теперь приходил проведать собачку к Оле. Он оказался совсем не таким уж противным. Даже научил Олю кататься на велосипеде.
Папа приехал на новенькой машине — «жигули» цвета морской волны. Купил, как пришёл из рейса. Соседи (и тётя Муца тоже) гладили машину по блестящим бокам и хвалили папу, а он отшучивался. Оля им ужасно гордилась. И Клёпка папе понравилась.
Отъезд наметили на пять утра. Бабушка пыталась накормить всех, но есть никому не хотелось, тогда она собрала в дорогу целую корзину разной еды. И всё время целовала Олю на прощанье. Неожиданно провожать их пришёл Серёжка.
— Ну ты это. Приедешь на следующий год?
— Не знаю.
— Дай Клёпку подержать.