— Я его не бил, — попытался защититься я.
— Не бил? — «л» в конце зазвенело металлом. — А это что? Ребёнок рыдает!
— Ребёнок рыдает, потому что этот ребёнок изрезал мне всю плёнку в кассетах!
— Может его убить за это?
— Мама, я не тронул его пальцем!
— Он твой брат!
— Да, мама, он мой брат! — я сорвался на крик. — А я его брат! И я тоже твой сын!
— Не смей повышать на меня голос! — взвилась она.
Я натянул кроссовки и пулей вылетел из дома. Я не хотел хлопать дверью, но сквозняк из подъезда вырвал и припечатал её к косяку вместо меня.
— К чему этот дешёвый театр?! — проорала она мне вслед.
Я бежал по улице и повторял, отмахивая шаги: «И-ди-те-вы-все-к-чёр-ту».
У школы я услышал короткий свист и нырнул в кусты. Залез на трубу, перепрыгнув через длинные ноги Тимура. Мы ткнулись кулаками.
— Чё, как?
— С матушкой посрался.
— Чё так?
— Мелкий кассеты изрезал ножницами. Все четыре.
Тимур присвистнул:
— По баксу, по двенадцать… это под полтос выходит. Я б ему голову отвинтил. Нахрена башка, если в ней мозгов нет.
— Я его пальцем не тронул. А матушка наехала, что я его бью. Только ему верит.
— Добрый ты. А мне, прикинь, моя предъяву кидает: завязывай, а то уйду.
Я скривился. Больная тема.
— А ты чё?
Ничё, не хрен мне условия ставить. Пусть валит.
— Слушай, Тим, ты б, правда, завязывал, а? Видел торчков на районе? Таким же станешь.
Он спрыгнул с трубы, нагнулся надо мной: длинный, худой, руки в карманы. Страусёнок-переросток.
— Я — не торчок. У меня мозги есть, понял? Я в любой момент завязать могу, просто не хочу. Ты представить себе не можешь, что я вижу, что чувствую, какие мысли мне в голову приходят. Я — хренов гений! У меня мозг работает на все сто, а не на одну десятую, как у остальных! А потом приход заканчивается, и мозг гаснет, отключается постепенно. Как лампочки, одна за другой, пока опять не станет темно. И вот я такой же тупой урод, как ты. И с этим надо жить до следующего прихода.
— И чё ты трёшься тогда с таким тупым уродом, как я?
— Потому что я люблю тебя! — завопил он мультяшным голосом и запрыгнул на трубу рядом. — И потому, что остальные ещё тупее и уродливее.
— Тим, ты врёшь себе, ты не сможешь остановиться.
— А я останавливаться не собираюсь. Давай со мной, сдохнем вместе.
— Жить надоело?
— А чё в этой жизни хорошего, а? Я Ирке знаешь, что сказал? Уходи! Уйдёшь, — я повешусь! Пусть живёт потом с этим.
— Ты совсем дебил?
Тим махнул рукой, блеснули заклёпки на засаленном кожаном браслете.
— Прикалываешься? На хрен мне из-за какой-то дуры вешаться? Ладно, Димон, на уроки пора. Пошли ко мне после школы, дам тебе одну кассету, пользуйся, пока не разбогатеешь.
Я аж подскочил, затряс его тощие плечи:
— Бли-и-н, Тим, спасибище, человечище!
— Ладно, ладно, — проворчал он со смущённой улыбкой, — развёл гомосятину.
Первой была физ-ра. Наши девчонки сбились в стайку, шептались о чём-то, поблёскивая глазами на новенькую, а она в стороне делала разминку. Нагибалась, наклонялась, вращала корпусом. Каждое движение её было закончено и совершенно.
— Вот! — торжествующе простёр к ней ладонь физрук. — Спортивная школа! Учитесь, тюфяки! Берите пример с Саши!
Значит, её зовут Саша… Саша легко касалась ладонями асфальтовой дорожки стадиона. Во время наклонов маечка немного задиралась и приоткрывала полоску загорелой кожи с выцветшим еле заметным пушком. А физрук уже делился радостью с нашими девчонками. Девчонки радовались без энтузиазма.
— Смотрите, какой прогиб! — восторженно восклицал он им, тряся рукой в направлении новенькой.
Девчонки обжигали взглядами «эту фифу из ДЮСШа 6», но ей было пофиг. А мне нет, и до конца урока я не сводил глаз с новенькой, у которой появилось имя, красивое имя Саша. Не Саня, не Александра, не, упаси кто-нибудь, Шура… Саша.
Тихий посвист выдернул меня в кусты. Таким киношный злодей звал змею на кормёжку 7. Но мне нужно было что-то важнее еды. Мне нужен был шум в наушниках, который с гарантией заглушал бы звук человеческого голоса на повышенных тонах. Бабушкины ножницы в руках братика лишили меня единственного убежища, в котором я мог спрятаться.
Тимур уже ждал, серьёзный и неулыбчивый.
— Надо сначала в одно место заскочить.
— Да хоть в десять.
Мы выбрались через дыру в заборе и свернули в частный сектор. У добротного дома за стеной из бута Тим тормознул:
7
Тихий тоскливый свист из к/ф «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», поставленного по повести «Пёстрая лента» Артура Конан-Дойля