— Безусловно.
— Ну вот. И не надо спрашивать.
Из дома выходит Ачилов.
— Топора нет, — говорит он. — Искали, искали — нет нигде. У нас ремонт дома.
Испанец вздыхает.
— Ну что ж… Буду ночевать на улице.
Он не уходит, а мы продолжаем стоять.
— Хотите закурить? — спрашиваю я.
— Нет. Я не курю. Спасибо.
— Вы — испанец? — говорит Ачилов и издали деликатно тычет в маленького человека пальцем.
— Да, да. Я испанец.
Помолчав, Ачилов говорит:
— Это хорошо…
И мы снова молчим. Испанец все еще не уходит. Мы ждем такси. И наконец оно подкатывает. Испанец садится с нами, с Яковом и со мной: он тоже хочет поехать в гостиницу. Он не хочет ночевать на улице. Ачилов прощается, и мы едем. В машине душно даже теперь, ночью.
— Теплая ночь, — говорю я.
— В Испании еще жарче, чем здесь, — говорит испанец.
— Жарче?
— Да. Гораздо жарче.
— Ну, не везде! — говорит Яков, желая еще раз блеснуть эрудицией. — В горах Невады, вероятно…
— Жарче, — говорит испанец твердо. — Всегда жарче.
1960