— Держите. Тут три рубля шестьдесят копеек. Больше у меня нет.
Служитель, слегка опешив, взял деньги и, ворча:
— Нет у него больше! Нашёлся какой! Знаем мы вас! Катаются тут всякие! — удалился.
— Быстрее лезьте, — сказал молодой человек. — А ну-ка, живо!
— Куда?!
— Ясное дело, в лодку! Будете одежду сушить.
Что-то в этом молодом человеке было странное. Как будто и симпатичный: круглое лицо, светлые волосы, короткий вздёрнутый нос, на носу — очки... И в тоже время выражение лица у него было невесёлое, какое-то даже мрачное. И говорил он сухо, отрывисто и на детей почти не смотрел.
— Ну, что же вы стоите? Простудиться хочется?
Он прыгнул в лодку, за ним не слишком решительно влез Костя. За Костей, держа друг друга за руки, влезли Катя с Маней.
— Садитесь на корму. Раздевайтесь. В мокром не сидите, — скомандовал молодой человек.
Заскрипели уключины, взлетели в воздух вёсла. Берег стал удаляться. Молодой человек на минуту оставил вёсла, наклонился, раскрыл небольшой саквояж, стоявший перед ним, вынул из него сложенный вчетверо плащ и тёплую мужскую рубашку и протянул на корму:
— Вот вам. Грейтесь.
— Спасибо, — сказал Костя.
Через несколько минут Маня сидела на корме, завёрнутая в широкий светло-коричневый плащ, а Костя красовался в синей, в мелкую красную клетку, байковой ковбойке.
— Мокрые вещи разложите на сиденье перед собой, чтобы высохли скорей, — сказал молодой человек, не оборачиваясь. И замолчал.
Нельзя сказать, чтобы он отличался разговорчивостью. Грёб себе и молчал. Его узкая спина мерно сгибалась и разгибалась. Взлетали и опускались вёсла. Мягко журча, убегала за корму вода.
Маня и Костя потихоньку приходили в себя после пережитого волнения. Они перестали дрожать, с удовольствием оглядывались по сторонам.
— Вот повезло! — шёпотом сказал Костя. — На лодке едем! Без билетов!
— Ага, — откликнулась Манечка. — Здорово! Какая лодочка красивая! Зелёненькая! До чего люблю в зелёных лодочках кататься! Кать, правда, красивая лодочка? — Она повернулась к Кате и толкнула её локтем. — Счастливые мы, Кать, правда?
Катя не ответила. Она с некоторой тревогой вглядывалась в спину молодого человека.
— Ты чего, Кать? — шёпотом спросила Маня.
— Ничего, — сказала Катя. — А как вы думаете, куда мы едем?
— Катаемся, — сказал Костя. — Тебе что, не нравится?
Спина перед ними сгибалась и разгибалась. Молодой человек энергично грёб и не оборачивался, словно забыл о том, что в его лодке сидят на корме Катя, Маня и Костя.
— Нравится, — сказала Катя. — Только непонятно как-то... Какой-то дяденька чудной...
— Чего чудного? — сказала Манечка. — Хороший дяденька. И плащ у него хороший. Ой, а тут в кармане платок! Приятно пахнет.
— А зачем он нас к себе в лодку посадил? Увезёт ещё куда-нибудь!
— Да ты что? Покатает и отпустит! — сказал Костя.
— Конечно, — сказала Манечка. — Очень ему надо нас увозить!
— А вдруг не отпустит?.. Странный какой-то... Молчит...
— Правда, молчит! — испугалась Манечка. — Кость, чего он молчит, а? А вдруг он и правда с нами чего-нибудь сделает? Утопит ещё!.. Ой, мама! Я не хочу!
— Да вы что! — возмутился Костя, — Как не стыдно! Он за нас заступился. Целых три рубля заплатил!
— Вот и странно, что заплатил, — сказала Катя. — Мы кто ему? Никто. А он заплатил.
— Правда, — задрожала Манечка. — Может, он нас хочет в чемодан посадить?
— Очень ему нужно нас в чемодан сажать! Эх, вы, трусихи!
— А зачем, зачем у него чемодан в лодке? Разве в лодках с чемоданом катаются?
Тут Манечкин рот скривился и губы задрожали:
— Ой, ма-а-ма! Я бою-у-усь!
— Хватит вам, — сказал Костя. — Не могут хорошего человека от плохого отличить! Эх, вы! Прямо противно!
— Тебе противно, а я своими глазами в кино видела, как один такой хороший детей похищал, а потом родителям продавал за миллион! — свистящим шёпотом сказала Катя. — Нет, что ни говори, странный он тип! Очень странный! — убеждённо добавила она.
Вдруг «странный тип» бросил вёсла. Он согнулся, обхватил голову руками и стал что-то негромко бормотать.
— Чего это он? — похолодела Маня. — Ой, мамочка, чего он говорит, а?
— Тихо! — прошептал Костя. — Тс-с-с!
— Чудовище! Изверг проклятый! — услышали они непонятное бормотание, — убил своими руками! Всё убил! Всё!
— Про кого это он? — насторожилась Катя.
— ...Негодяй! Мерзавец! Тебе судьба такого человека послала, а ты что с ним сделал?! Кровопийца! Изверг! — Молодой человек обеими руками яростно застучал себя по голове, а потом понурился.