Катя и Манечка были в восторге. Они так и вертели головами в разные стороны.
— Смотри, Кать, смотри! — толкнула Катю локтем Манечка. — Гляди, сколько всяких фотографий! Ой, до чего же интересно!
И действительно, все стены, почти сплошь, от пола до потолка были обклеены фотографиями. Чего-чего только на них не было сфотографировано! Какие-то люди, дома, деревья, птицы, животные, букеты цветов... Но особенно много было на этих фотографиях фруктов: яблок, груш, персиков, слив и винограда! Ох, до чего всё это было красиво и аппетитно! И приятно! Огромные, разноцветные, в натуральную величину фрукты на фотографиях так и манили, так и светились на солнце, так и сияли, так и сочились соком! Катя с Манечкой даже невольно проглотили слюну.
— Гляди, Мань! — вздрогнула вдруг Катя. — Гляди-ка, вон там, сверху... Узнаёшь?
Манечка взглянула и обомлела. На стене, под самым потолком, висела ТА САМАЯ фотография! На ней были ТЕ САМЫЕ фрукты, что и на открытке «таинственного незнакомца» и ТА САМАЯ синяя ваза, но только и фрукты, и ваза были очень, очень большие, очень блестящие, очень, очень яркие! Гораздо ярче, чем на открытке.
— Ага! — заволновался Михал Михалыч, перехватив Катин и Манечкин взгляд. — Вы видите? Видите? Вам нравится? Неплохо, не правда ли? Ну, что скажете? Обратите внимание, как сияет на солнце хрусталь! Как просвечивает нежная кожица плодов! Обратите внимание на эту композицию! Кажется, это одна из самых удачных моих композиций! Я очень старался! Очень! У меня долго не получалось! Очень долго! Всё никак не мог найти нужный тон, нужное освещение! Я бился с этой фотографией целых две недели! Да, друзья мои, целых две недели! И я рад, что она всё-таки, кажется, получилась. А? Как вы находите, получилась она? Получилась?
— Получилась, — сказала Катя. — Очень даже получилась! Такая красивая фотография! Лучше всех фотографий!
Старушка засмеялась, подъехала к Кате и погладила её по головке.
— А у нас тоже такая есть, — осторожно сказала Манечка. — Только маленькая, на открытке...
Старушка закивала головой, повернулась к Манечке и её тоже погладила по головке.
— Да. Нам её таинственный незнакомец прислал, — сказала Катя и с выражением поглядела на Михал Михалыча.
— Ага, — сказала Манечка. — Таинственный незнакомец... Он нам и виноград с грушами тоже...
— «Таинственный незнакомец»! — перебил их Михал Михалыч. — Как это мило! Ах, мама, вы слышите — «таинственный незнакомец»! Ведь это чудо! Что за дети! Симпатичные дети! Такие непосредственные! Талантливые дети!.. Однако позвольте... «Таинственный незнакомец»... Что-то мне это напоминает... Вы, кажется, уже говорили что-то вроде этого в машине, если мне не изменяет память?
— Да, Михал Михалыч. Мы говорили, что это вы, — храбро сказала Манечка.
— Ах, чудно! Чудно! Милые дети! Прекрасные, фотогеничные дети! Секундочку! Одну секундочку! Мама, я должен сфотографировать вас на фоне этих детей! — Михал Михалыч поставил Катю слева, а Маню справа от своей мамы, вскинул фотоаппарат, который так и продолжал болтаться у него на шее, и несколько раз щёлкнул всю тройку — в серёдке свою остроносую маму в голубом переднике и с клубочком в руках, слева — остроносую и остроглазую Катю, в коротких голубых джинсах и зелёной ковбойке, а справа — круглую, как шарик порядочных размеров, Маню в клетчатом красном платье с карманами, из которых высовывались и свисали чуть ли не до полу носовые платки разных цветов и размеров, и в том числе кудрявая одноглазая Зюзя с оторванной по плечо рукой.
— Как они вам нравятся, мама?! — продолжал восторженно восклицать Михал Михалыч, крутясь как волчок и щёлкая своим фотоаппаратом. — «Таинственный незнакомец»! Не правда ли, прелестная фантазия?! Я, мои дорогие дети, фотограф! Довольно известный, между прочим! Довольно известный!.. Мои художественные открытки продаются во всех киосках «Союзпечати». Мама может это подтвердить!.. Да, мама, это так?.. Скажите честно, мама, как вам кажется — я неплохой фотограф? Вам нравится моё творчество?