— Мы сейчас придём...
Вероника Владимировна повесила трубку, сняла со стены свой самый лучший натюрморт с незабудками, положила на тарелку аппетитный кусок холодца с хреном и вместе с Катей и Манечкой отправилась к Матвей Семёнычу. Катя с Манечкой тащили в миске косточки для Альфы и всю дорогу спорили, кого Альфа любит больше, Катю или Манечку.
— Меня, — говорила Катя. — Я её глажу чаще.
— Нет, меня, — говорила Манечка. — Я её чаще за ухом чешу.
...На этот раз Матвей Семёныч открыл дверь сразу. Он был в полосатой пижаме, и голос у него был уже не такой грустный.
— Ах, какая замечательная картина! — воскликнул он. — Какие чудесные незабудки! Вы, Вероника Владимировна, талантливый художник, надо же понимать! А на меня, старика, не обращайте внимания. Временный спад. Я уже в форме. Как-никак бывший фронтовик. А бывшему фронтовику нельзя киснуть!
— Да, Матвей Семёныч, конечно, — засмеялась Вероника Владимировна. — А можно мне подарить вам этот натюрморт? Я его специально для вас ведь рисовала.
— О-о, мне будет очень приятно! Очень! Я ваш большой поклонник, Вероника Владимировна. И хотя я бывший бухгалтер, но всё же в хорошем кое-что смыслю.
Катя и Манечка прикрепили натюрморт кнопками к стене, причём неуклюжая Манечка два раза укололась, но виду не подала (неловко было перед Матвей Семёнычем, который на войне воевал и был очень смелый). А потом Катя с Маней отнесли Альфе на кухню миску с косточками, и Альфа грызла косточки, а Матвей Семёныч любовался натюрмортом.
А потом все пили чай с вареньем из облепихи, которое прислала Матвей Семёнычу с Дальнего Востока дочка Надя, и после чая Вероника Владимировна и Катя с Манечкой пошли домой.
— Садись, — сразу сказала Катя Манечке, как только они пришли к себе в детскую. — Садись. Будем писать письмо.
— Какое письмо? — удивилась Манечка.
— На Дальний Восток, Матвей Семёнычевой Наде.
— А что мы ей напишем?
— Чтобы приезжала побыстрей. Сколько можно на своём Дальнем Востоке сидеть? А Матвей Семёныч всё один да один. Это у каждого терпение лопнет, не только у бывшего фронтовика! Как она только не понимает, а ещё главный бухгалтер!
— Ага, — сказала Маня. — Глупая какая! А ещё главный бухгалтер!
И Катя с Манечкой (вернее, одна Катя, потому что Манечка совсем ещё коряво писала, как вы сами уже поняли) написали письмо на Дальний Восток дочке Матвей Семёныча Наде.
Вот что было в этом письме. Привожу его без ошибок.
«Дорогая Надя. Скорее приезжайте. Потому что ваш папа очень старенький и скучает. Не забудьте, пожалуйста, привезти ваших детей Гришу, Павлика и Анечку, потому что мы с ними хотим познакомиться и играть в лапту, пряталки и фантики. А ещё мы им покажем нашего Бобика и Зюзю. Шлём большой привет от мамы и папы. Катя и Манечка Сковородкины».
Они сами отнесли письмо на почту и попросили какого-то длинного мальчишку сунуть письмо в почтовый ящик.
А когда они, очень довольные тем, что выполнили такое серьёзное дело, вернулись с почты, то неожиданно встретили в подъезде, возле почтового ящика, Матвей Семёныча с Альфой. Матвей Семёныч читал Альфе вслух письмо, и Альфа громко лаяла от радости. Потому что письмо было от Нади и в нём Надя писала, что через неделю со всей семьёй приедет в отпуск в Москву к Матвей Семёнычу и, если он захочет, заберёт его с собой на Дальний Восток.
— Вот видишь! — обрадовалась Катя. — Наше письмо подействовало!
— Ага, — сказала Манечка. — Вот мы какие! Нас все боятся и слушаются!
ВСТРЕЧА В ЗООПАРКЕ
Однажды Валентин Борисович со своими дочками Катей и Маней отправился в Зоопарк. День был зимний. Маня и Катя были одеты в меховые шубки, на ногах сапожки, а на головах вязаные шапки. У Кати — с круглым помпоном, у Мани — с кисточкой.
Катя с Манечкой с большим удовольствием шли, держа папу за руки, Катя — за правую, Маня — за левую, и вертели по сторонам головами.
Манечка сушки с маком грызла. У неё в правом кармане лежало три сушки и в левом — четыре. Всего семь. Вот она их и грызла.
А Катя подкидывала ногой льдышку. Запульнёт подальше, дёрнет папу за руку, покажет ворону на дереве:
— Пап, а пап, погляди, какая ворона красивая! — И тут же стихи сочинит:
Потом на старинный дом с колоннами поглядит.
— Ух ты! — скажет. — Какой дом красивый! Вот бы в таком доме жить! Я бы в том окошечке жила, а ты, папочка?.. — И снова стихи сочинит: