Итак, начиналась проза.
Он подтянул трусы и джинсы, и она расслышала звук застегиваемой молнии. Рейчел, беспомощно оглядываясь по сторонам в поисках лифчика и свитерка, мысленно отметила, что Джонни в отличие от нее выглядит вполне пристойно.
– Пошли искупаемся в чем мать родила?
– Что? – Его предложение, сопровождаемое дьявольской усмешкой, повергло Рейчел в замешательство. Она инстинктивно прикрыла руками груди и сердито посмотрела на него.
– Ты не знаешь? Ну это когда купаются нагишом.
– Ни в коем случае!
Он рассмеялся. Смех его был заразительным, и в глазах плясали чертики.
– Вы всегда так суровы после секса, учитель?
Рейчел еще больше нахмурилась, хотя поймала себя на том, что невольно подпадает под обаяние его лучистого взгляда.
– Не знаю, не проверяла, – сказала она, показав ему язык.
– В самом деле? – ухмыльнулся он.
– Да. А теперь соизволь убраться отсюда, мне нужно привести себя в божеский вид. Пойди… поешь, что ли.
– Пожалуй. – Пошарив на переднем сиденье, он выудил пакет со снедью и вылез из машины. Лукаво улыбнувшись ей, он отправился к берегу озера готовить пикник.
Рейчел с замиранием сердца посмотрела ему вслед, невольно залюбовавшись его длинноногой широкоплечей фигурой, уверенной красивой походкой, потом все-таки вернулась к прерванному занятию. Итак, колготки и трусики пришли в негодность, и она, хотя и не без некоторого сожаления о потере, сняла их. Белье было ее слабостью, и Рейчел всегда подбирала его с особой любовью и тщательностью. Что ж, с этими бледно-голубыми трусиками пришлось распрощаться, а вот кружевной лифчик стоило поискать. Пошарив рукой под передним сиденьем, Рейчел выудила его и водрузила на место. Свитер, тоже порядком смятый, отыскался на полу.
Вытащив из-под сиденья сумочку, она полезла за расческой. Наспех причесавшись, благо стрижка позволяла это сделать, достала пудреницу и губную помаду. Придирчиво оглядев себя в зеркальце, Рейчел отметила, что и без макияжа, и при ярком солнечном свете выглядит на удивление молодо. Блеск в глазах, румяные щеки, яркие чуть припухшие губы – все это были неизменные атрибуты юности. Она припудрила нос и нанесла розовую помаду на губы. Пожалуй, все. И, вновь оглядев себя, осталась довольна: беспечная, слегка небрежная, счастливая.
Захлопнув пудреницу, Рейчел подумала о том, что безумный, страстный роман с Джонни Харрисом был самой лихой авантюрой в ее жизни. Если бы только она могла держать его в узде. Взгляд ее устремился к Джонни, который сидел на берегу, уплетая нехитрую закуску, приготовленную для пикника, и подкармливая крошками пирожного уток. Познала ли она настоящий секс? О да. Разумеется, признаваться ему в этом она не собиралась. У него и так было чересчур большое самомнение.
Одна голубая туфелька валялась на полу, и, если Рейчел не ошибалась, вторая упала на траву. Выбравшись из машины, она поскакала на одной ноге в поисках обуви. Обувшись наконец, Рейчел скомкала порванное белье, подошла к мусорному баку и выбросила его. Без трусов и колготок она чувствовала себя неловко. Поборов смущение, Рейчел направилась к Джонни.
– Кусок хлеба, глоток вина и ты… – Джонни обернулся, жестом приглашая ее к импровизированному застолью.
– Ты имеешь в виду «Твинкис» и кока-колу? – Рейчел присела рядом и приняла из его рук угощение. Джонни ухмыльнулся.
– Перевод не слишком удачный, верно?
– В последний раз я питалась этим в раннем детстве. – Рейчел попыталась надорвать упаковку «Твинкиса», но процесс оказался мучительным.
– Дай-ка сюда. – Джонни взял из ее рук пакетик и без труда раскрыл его. Передав Рейчел одно золотистое пирожное, он взял себе другое и смачно надкусил его.
– Эй, это мое! – разворчалась Рейчел, хотя к своему лишь притронулась.
– Я умираю от голода. А свое почти все скормил уткам. – Жалобные нотки в его голосе заставили ее улыбнуться. Джонни открыл банку кока-колы и передал ее Рейчел.