— Я же был в детском садике, — ответил он. — Вот злюки и нападали на моего папочку.
Губы его дрожали. Я обняла его и прижала к себе. Он расплакался. Я смотрела через его плечо на холодные черные коридоры между ветвями рододендронов. Я смотрела в эту черноту, но видела перед собой Эндрю, повесившегося на электрическом проводе, медленно поворачивающегося и глядящего на меня всякий раз, когда он оказывался ко мне лицом. Глаза его были похожи на эти черные коридоры. У них не было конца.
— Послушай, Чарли, — сказала я. — Твой папа умер не потому, что тебя не было дома. Ты не виноват. Понимаешь? Ты хороший мальчик, Чарли. Ты ни в чем не виноват.
Чарли отстранился и посмотрел на меня:
— Почему мой папочка умер?
Я немного подумала.
— Злюки забрали его, Чарли. Но это не такие злюки, которых может победить Бэтмен. Это такие злюки, с которыми твой папа дрался в своем сердце, и мне с ними тоже приходится драться в моем сердце. Это злюки, которые живут внутри.
Чарли кивнул:
— А их много?
— Кого?
— Этих злюк.
Я посмотрела на черные туннели между ветвями рододендронов и поежилась.
— Я думаю, они есть у всех, — ответила я.
— А мы их победим?
Я тоже кивнула:
— Конечно.
— Меня же они не заберут, правда?
Я улыбнулась:
— Нет, Чарли, тебя эти злюки никогда не заберут.
— И тебя тоже не заберут, да?
Я вздохнула:
— Чарли, тут, в парке, злюк нет. Мы здесь гуляем. Вот у мамы выходной. Может быть, ты тоже возьмешь выходной и денек не будешь Бэтменом?
Чарли наставил на меня палочку, которую держал в руке, и нахмурился. Похоже, задумался, не происки ли это его врагов.
— Бэтмен всегда Бэтмен, — объявил Чарли.
Я рассмеялась, и мы снова стали строить домики из палочек. Я положила длинную белую палочку поверх кучи, про которую Чарли сказал, что это многоэтажный гараж для бэтмобилей.
— Порой мне так жаль, что я не могу взять выходной, чтобы перестать быть Пчелкой.
Чарли удивленно на меня посмотрел. Из-под его маски вытекла капелька пота.
— Почему?
— Ну… Понимаешь, мне трудно было стать Пчелкой. Мне многое пришлось пережить. Меня держали в заключении, и мне пришлось научиться думать по-особенному и быть сильной, и еще я научилась разговаривать на вашем языке так, как вы разговариваете. Даже сейчас это непросто. Потому что, понимаешь, внутри я до сих пор деревенская девчонка. И мне хотелось бы снова стать деревенской девчонкой и заниматься тем, чем занимаются деревенские девчонки. Хотелось бы смеяться и улыбаться парням, которые старше меня. Хотелось бы делать всякие глупости ночью при полной луне. И знаешь, больше всего мне бы хотелось вернуть себе настоящее имя.
Чарли замер, подняв лопатку.
— Но Пчелка это же и есть твое настоящее имя, — сказал он.
Я покачала головой:
— Пчелка — это имя моей супергероини. У меня есть настоящее имя, как у тебя есть имя Чарли.
Чарли в очередной раз кивнул:
— А как тебя взаправду зовут?
— Я скажу тебе, как меня зовут взаправду, если ты снимешь свой костюм Бэтмена.
Чарли нахмурился:
— Нет. Ни за что не сниму свой костюм Бэтмена. Никогда.
Я улыбнулась:
— Ладно, Бэтмен. Может быть, в другой раз.
Чарли начал строить стенку между рододендроновыми джунглями и окраиной Готэм-сити.
Через некоторое время к нам подошел Лоренс.
— Я тут побуду, — сказал он, — а ты пойди попробуй немножко вразумить Сару, ладно?
— А что случилось?
Лоренс поднял руки, развернув их ладонями ко мне, и с такой силой выдохнул, что у него волосы растрепались.
— Просто пойди и посиди с ней, хорошо?
Я подошла к Саре, которая сидела в тени на одеяле, обхватив руками колени.
— Черт бы его побрал, — сказала она, увидев меня.
— Лоренса?
— Знаешь, иногда я не так уж уверена, что мне без него было бы хуже. Нет, конечно, я не это хотела сказать. Но это просто что-то… Что, я не имею права говорить об Эндрю?
— Вы поссорились?
Сара вздохнула:
— Похоже, Лоренс до сих пор не в восторге из-за того, что ты здесь. Он психует из-за этого.
— Что вы ему сказали про Эндрю?
— Я ему сказала, что вчера вечером прибирала в кабинете Эндрю. Ну, знаешь, просматривала его компьютерные файлы и бумаги. Я просто хотела узнать, по каким счетам мне нужно заплатить, проверить, сколько средств на кредитных карточках, и так далее. — Сара посмотрела на меня. — Понимаешь, дело в том, что Эндрю, оказывается, не переставал думать о том, что случилось в Нигерии. Я считала, что он это выбросил из головы, но, оказывается, ошибалась. Он изучал этот вопрос. У него в кабинете два десятка папок. Все про Нигерию. Про нефтяные войны, про насилие. И… я же понятия не имела о том, сколько людей так же, как ты, оказалось в Великобритании после того, что стало с вашими деревнями. Эндрю собрал множество документов о приютах и центрах временного содержания.