– В меня тоже однажды стреляли картечью, – неожиданно сказал кавалерист. – Еще в Ирландии. Очередное выступление… я даже не помню, чего именно мы требовали тогда. Мне тогда было всего двенадцать, и старшие сказали, чтобы я не путался под ногами. Но я просто затерялся в толпе и пошел со всеми. – Мигер замолчал, точь-в-точь как я. – Красномундирники преградили нам путь, и их офицер крикнул, чтобы мы расходились. А потом… он скомандовал: «Открыть огонь по мятежникам» – и королевские пушки дали залп. В тот день на площади остались лежать сто двадцать шесть наших, – Патрик тяжело вздохнул. – Один из них был моим братом, а другой – дядей.
– Когда я поднялся, – в тон ему отозвался я, – все вокруг лежали. Парни из моей роты… я был самым молодым, мальчишка-доброволец, и половина из них звала меня «сынок», что меня всегда жутко бесило. Они лежали… а когда я посмотрел вперед, то увидел, что конфедераты заряжают пушку для нового залпа.
– И что же ты сделал?
– Я поднял «кольт» капрала Броуза и побежал, – сказал я. – Так быстро, как не бегал и, наверное, уже не пробегу никогда.
– Судя по тому, – сказал Мигер, – что передо мной сидишь ты, а не какой-нибудь конфедератский артиллерист, ты добежал быстрее, чем они зарядили пушку.
– Именно, – кивнул я и, повернувшись, заорал: – Джонни, еще по одной!
– Послушай, Крис, – неожиданно сказал Мигер после того, как мы снова опустошили стаканы. – А ты бы не взялся поработать немного на правительство?
– Что? – Я поперхнулся остатками текилы. – Наняться проводником к вам? Патрик, я что, так похож на самоубийцу?
– Ну, я не имел в виду, что ты будешь ехать в голове колонны, – пояснил Мигер. Для этого у нас есть полковник Креббс со своей гнедой кобылой. А вот тихонько проскользнуть вперед, разнюхать то да се и, когда тучи соберутся, вовремя подать знак.
– Это может проделать любой из ваших парней, капитан.
– Не-ет, – мотнул головой Мигер. – Мои ребята хороши против небольших набеговых отрядов, но суметь просочиться между половиной Союза Племен им не по зубам. Для этого нужен такой скользкий тип, как ты, Крис.
– Спасибо, Патрик.
– Я ведь слышал о тебе кое-что, – продолжил Мигер. – Ты слывешь осторожным… Некоторые олухи называют это трусостью, за глаза. А потом раз – ты по доброй воле ныряешь в дерьмо, от которого шарахаются самые безрассудные, и выныриваешь оттуда с кошельком в зубах.
– Еще раз спасибо за комплимент, капитан, но мой ответ – нет. Помимо прочих соображений… я уже нанят.
– Да? И кто же твои наниматели?
– Вообще-то у проводников не принято отвечать на подобные вопросы, – заметил я. – Но ты уже поделился со мной секретными сведениями, да и тайна эта такая же протухшая, как и твоя. Мой наниматель стоит в дверях за твоей спиной и подает мне знаки, чтобы я не вздумал рассиживаться.
Мигер резко обернулся и увидел прислонившегося к стояку Малыша Уина, с деловым видом раскуривавшего длинную кубинскую сигару.
– Гном?! Какого черта потребовалось гномам в Запретных Землях?
– Хороший вопрос, капитан, – сказал я, вставая. – Подумайте над ним как-нибудь на досуге, ладно? И… удачи, Патрик.
– Тебе того же, Крис, – серьезно сказал Мигер. – Она… пригодится нам обоим.
– Что надо было от тебя этому синемундирнику? – недружелюбно осведомился Малыш Уин, когда мы вышли на улицу.
– Да так, – усмехнулся я, – пытался убедить меня принять участие в крестовом походе в рядах истинных защитников веры.
– Без шуток? У тебя, часом, не неприятности? Если что, я могу…
– Спасибо за заботу, мамочка, – не знаю с чего, но на меня вдруг напал приступ исключительно хорошего настроения. Интересно, с чего бы? Не с двух стаканчиков текилы же. По такой жаре у меня лично текила может вызвать разве что приступ меланхолии. – Но свои проблемы я привык решать сам, особенно когда их нет. Мы с капитаном Мигером просто зашли пропустить пару стаканчиков.
– Вы с ним что, друзья? – недоверчиво спросил Уин.
– До сего дня не были.
Полукровка задумался.
– Так ты говоришь, он хотел нанять тебя?
– Угу, – кивнул я. – Что обычно нехарактерно для правительства.
– Должно быть, – медленно сказал Малыш Уин, – они придают этой экспедиции очень большое значение.
– И, – заметил я, – не одни они.
Честно говоря, меня так и подмывало выложить Уину, что я не имею ни малейшего представления, из-за чего затеян весь этот сыр-бор. Но, поразмыслив, я решил отложить эти откровения до более подходящего времени – скажем, третий-четвертый день пути, когда мы уже гарантированно не сможем повернуть обратно. Он, конечно, с виду бы неплохой парень, этот полукровка, но кто их гномскую душу разберет? Вон церковные иерархи добрую тысячу лет не могли определить, наличествует ли у гномов душа вообще или они относятся к разряду «разумных животных».