На полное постижение этого вопроса у него ушло секунды две.
– Парни, – завизжал он, отшатываясь от нас. – Этот чертов ниггер мне руку сломал!
Парни, надо отдать им должное, отреагировали на призыв своего товарища достаточно резво – оставшаяся троица ломанулась к нам, едва не сбив с ног самого пострадавшего. И даже когда Юлла, все еще продолжавшая прикрываться шляпой, встала перед ними в проходе и они увидели подлинные габариты существа, которое собрались бить… впрочем, тогда уже отступать им было поздно. Раз Юлла решила встать…
– Быстро, однако, – недоуменно произнес пожилой джентльмен на соседней скамье.
Схватка и вправду была очень быстрой. Возглавлявший наступления тройки парень с сигарой – он так и не выпустил её изо рта – взлетел, проскрежетав сапогами по потолку вагона и гулким ударом шлепнулся на спину футах в шести за спиной моей спутницы. Мгновением позже способность к полету обрели также двое оставшихся – правда, их траектории были чуть более настильными и закончились на головах пассажиров четырьмя скамейками дальше.
Им не повезло. У населявших вагон представителей человеческой расы, как я и подозревала, явно была не очень развита склонность к логическому мышлению. И потому, хотя за сам факт полета и последующего при… падения несла ответственность исключительно Юлла, ругань, пинки, удары тростью и проклятья разгневанных пассажиров достались двум и без того пострадавшим юношам.
Увы – и этот урок не оказал на них должного умиротворяющего воздействия. Правда, один из них, спасаясь от ударов, приложился макушкой о край скамейки напротив и на некоторое время утихомирился. Зато второй, едва только отползя по проходу за пределы досягаемости фермерских сапог, вскочил и с диким воплем: «Все, ниггер, тебе крышка!» выхватил из-за пояса небольшой револьвер.
Он даже почти успел направить его на Юллу. Затем стражница, шагнув вперед, на миг коснулась его оружия и тут же отступила назад.
– Тебе конец, черномазый, – продолжал вопить человек. – Ты уже покойник.
Справа от него кто-то звучно расхохотался. Человек дико оглянулся и, снова взвыв «ну, все!», вытянул руку с револьвером и нажал на спуск.
Единственным результатом его действия стало то, что к хохочущему парню в высокой черной шляпе присоединилось еще двое пассажиров.
Человек с револьвером снова оглянулся и снова нажал на спуск.
– Здорово, – выкрикнул один из смеющихся, седобородый мужчина в сером сюртуке, вытирая рукавом набежавшие слезы. – Наверняка теперь эта пушка как две капли воды похожа на ту, что у тебя в штанах, а сынок? Такой же короткий и кривой… и тоже не стреляет!
Только после этой реплики приятель курильщика догадался посмотреть на свое оружие – и вот тут-то взгляд его стал совершенно безумным.
Короткий ствол револьвера был направлен точно в пол – благодаря не свойственному ему до недавнего времени девяностоградусному изгибу. Вдобавок у револьвера напрочь отсутствовал курок.
– А-а-а!
Я с мимолетной грустью отметила, что мелькнувшее во взгляде безумие овладело человеком окончательно – вместо того, чтобы воспользоваться предоставляемой ему возможностью и немедленно начать удаляться от моей спутницы с максимально возможной скоростью, он бросился на неё, предварительно использовав злосчастный револьвер как метательное оружие.
Разумеется, до Юллы этот безумец не добежал – легко поймав брошенный в неё револьвер, та сразу же постаралась вернуть сей предмет законному владельцу… и после звонкого «бум», исторгнутого рукояткой из его лба, вышеозначенный владелец с блаженной улыбкой на устах присоединился к своему уже лежащему поперек прохода товарищу.
В этот момент мое периферийное зрение продемонстрировало мне крайне интересное отражение в вагонных стеклах – покачиваясь на подгибающихся ногах, ко мне пытался подобраться давешний курильщик. К счастью, сигарету он все же где-то потерял, обзаведясь взамен куда менее – с моей точки зрения – опасным оружием. А именно – здоровенным ножом с неприятного вида зубцами на передней трети лезвия.
Проще всего, конечно, было обратить на это существо внимание Юллы. Но действие сигаретного дыма было еще настолько свежо в моей памяти, что я позволила той крохотной толике человеческой крови, которая отвечала за мстительность, взять верх над чувствами Истинного Перворожденного… и привстала с сиденья, нарочито вытягивая шею, словно пытаясь рассмотреть происходящее впереди.