— Поттер. Что это значит, — судя по мимике лица в шаре, Волдеморт яростно проорал этот вопрос, но голос донесшийся до них, был лишен даже следов эмоций и интонации.
— Я просто воссоединил твою душу, Том, точнее то, что осталось от твоей души…
— Ибо все остальное уже было уничтожено, отец, — добавила Дженифер.
— Ты не дочь мне, ничтожество. И я — Лорд Волдеморт, Лорд Судеб, — голос был опять безо всякого выражения.
— Ну, не дочь, так не дочь, Том, ибо какой же ты теперь Лорд? — заметила Дженифер.
— Вы все мне заплатите.
— Ну, это вряд ли, Том. Да и чего ты злишься? — Гарри вновь поднял шар, где теперь была заключена вся душа Тома Реддла, и направился к заранее приготовленному гоблинскому ящику — его коллекция пополнялась самым необыкновенным экспонатом. — Мы ведь исполнили твое желание победить смерть. В этой форме ты не умрешь, пока не разобьется этот шар, а такого риска нет. Радуйся, Том, ты будешь жить вечно! Без тела, один, в абсолютной темноте, ничего не видя и не слыша. Лишенный возможности что–либо изменить, ты даже себе нос почесать не сумеешь, за неимением ни носа, ни рук… — Гарри медленно опустил шар на дно сундука. — Но ты не волнуйся, мы — люди добрые, будем тебя навещать… Раз в несколько лет… Может быть… — Гарри на мгновение замолк, а потом:
— Добро пожаловать в Ад, — и Гарри опустил крышку сундука.
Эпилог.
L’homme et la mer
Homme libre, toujours tu chériras la mer!
La mer est ton miroir; tu contemples ton ame
Dans le déroulement infini de sa lame,
Et ton esprit n’est pas un gouffre moins amer.
Tu te plais а plonger au sein de ton image;
Tu l’embrasses des yeux et des bras, et ton cœur
Se distrait quelquefois de sa propre rumeur
Au bruit de cette plainte indomptable et sauvage.
Vous étés tous les deux ténébreux et discrets:
Homme, nul n’a sonde le fond de tes abîmes;
O mer, nul ne connaît tes richesses intimes,
Tant vous étés jaloux de garder vos secrets!
Et cependant voila des siècles innombrables
Que vous vous combattez sans pitié ni remord,
Tellement vous aimez le carnage et la mort,
O lutteurs éternels, o frères implacables!
Charles Baudelaire «Les Fleurs du mal»
Гарри стоял на краю обрыва и смотрел на море — огромная масса, она все время одна и та же, но каждый миг разная. Никто никогда не смог и, наверное, не сможет познать до конца все секреты моря, точно так же, как никто посторонний не познает все тайны Гарри Поттера. Он глубоко дышал, наслаждаясь воздухом успеха и ощущением свободы, вот он уже и сдал ЖАБА, результаты еще не пришли, но он был уверен, что получит высшие баллы по всем предметам.
Уже больше двух лет минуло с тех пор, как он заключил дух Волдеморта в сундук. Многое произошло за это время, многое он пережил, многое совершил. Через три дня после падения Лорда Министерство при поддержке бойцов, посланных странами Европы, разбило окруживших школу дементоров. Хотя не все сторонники Темного Лорда успокоились, а дементоры не сразу вернулись на свой остров, и все это тревожило Волшебную Англию еще около года, но мир и порядок вернулись в полной мере. Гарри же в это время решал уже другие проблемы в совершенно других местах…
Остров Азкабан вновь стал тюрьмой, но в этот раз он был окружен цепью постов для наблюдения за его нечеловеческими обитателями. Все Пожиратели, кто сдался добровольно, получили поблажки и теперь отбывали наказание в другой, новой тюрьме Министерства, которая была курортом, по сравнению с Азкабаном, куда ныне посылались лишь худшие из преступников, в частности, те из Пожирателей, кто не сдался и продолжил вершить свои черные дела. Министерство, не без советов со стороны Гарри, поменяло кое–какие законы относительно других рас, населяющих этот мир. Барти Крауч, сам, без советов со стороны, устроил основательную чистку кадров среди сотрудников, за чем последовало немалое понижение уровня коррупции.
Но все это мало волновало Гарри, он точно знал, что не собирается идти работать в Министерство, его привлекала иная жизнь, хотя он так и не сумел четко сказать себе, какая именно. У него был Философский Камень, у него были знания, у него была всемирная известность — этого более, чем достаточно. На СОВ в конце пятого года он получил Превосходно всюду, кроме Истории Магии, Дженифер, кстати, получила похожие результаты годом позже.
Он сумел добиться своего, это даже прошло почти без его вмешательства. После окончания его пятого года обучения Дамболдор, который сильно сдал за это время, подал в отставку. И это странным образом удовлетворило Гарри, вся его вражда и ненависть к этому человеку, не то чтобы совсем ушла, но угасла. Возможно, он ненавидел не столько Альбуса Дамблдора, сколько старого директора школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, чье место теперь занимала Минерва МакГонагалл, к которой он ничего не испытывал. По крайней мере, теперь, когда Дамболдор жил в своем небольшом домике недалеко от Йорка, Гарри думал о нем без уже столь привычной ненависти. Он даже порой переписывался с ним, а на каждое Рождество отправлял ему в подарок по пять пар носков. Гермиона тоже закончила школу с отличием, но Гарри с ней особо не общался. С семьей Уизли отношений так же не сложилось никаких, ибо, хоть ненависть и прошла, простая неприязнь осталась навеки. Гарри вообще не сильно общался со своими ровесниками из Гриффиндора, но вот с остальными факультетами и курсами у него все шло неплохо. Он даже сумел найти нескольких человек, которых был готов назвать своими друзьями. В конце концов, даже с Драко, которому, таки, хватило смерти матери и пожизненного заключения отца, пусть и не в Азкабане, чтобы измениться, он сумел кое–что наладить. Тот потерял большую часть своей спеси, и с ним вновь, как в начале первого курса, стало возможно общаться.
Сириус, таки, остепенился, и его жена, которая, кстати, моложе его лет на десять, уже ждет первенца, так что род Блэков не угаснет.
Гарри изменил мир, изменил, на его взгляд, к лучшему, не говоря уж о том, что предотвратил его возможную гибель. Он мог быть доволен. Он победил врага, он сумел победить все последствия своего заключения, это было, без сомнения, сложнейшим, но он справился. Он встретил Дженифер, Дженифер, которая ждет его сейчас у Сириуса, они живут пока там, но в этом году Гарри собирался отстроить дом родителей. А на следующий год, когда она закончит школу, они поженятся…
Гарри хорошо помнил тот вечер, который перерос в их первую ночь. Тогда все начиналось, как обычно, и они никак не ждали, что их очередное свидание в Комнате–по–Желанию в первых числах сентября его седьмого, последнего года окончиться так. Просто, когда они сидели в своей любимой гостиной, у камина, на диване, и целовались… Они… неожиданно, обнаружили, что сидят не на диване, а лежат в постели, и это словно бы послужило сигналом. В одно мгновение все поменялось в комнате, исчезли все кресла, пропал камин, само помещение уменьшилось… Все что осталось, это широкая кровать, неяркий фонарь и Гарри с Дженифер, торопливо раздевающие друг друга. Сперва Гарри на секунду засомневался, перед ее трусиками, но Дженифер решительно все сделала за него, а через пару минут все мысли пропали, утонули в неистовом потоке наслаждения и счастья. И они оба забыли обо всем, о том, что находятся не в своем Хогвартсе, о том, что тут их могут найти, и о том, чем это может кончиться…. Они забыли обо всем, кроме своей любви…
Гарри стоял на вершине обрыва и просто дышал, он победил, он заставил этот мир прогнуться под него. Но одновременно с этим он чувствовал, что не все еще сделано, если не здесь, то в иных местах. То, что видел в иных мирах, то, что ему показали, говорило об одном: происходило что–то невероятное, и это касалось не только его мира. Что–то готовилось, и в этом чем–то ему предстояло сыграть свою роль… И он был готов, он даже не стал бы жаловаться, ибо в этот раз у него и впрямь был долг, он задолжал тем, кто дал ему шанс. Шанс все изменить, которым он воспользовался, он добился того, чего хотел, и сейчас было мало понятно, к чему теперь стремиться, но он что–нибудь придумает…