— Дэмон, Брода, Девлин! Идите туда, помогите им!.. Они вышли из колонны и побежали к остановившимся всадникам. Один из кавалеристов, тот, что остался на лошади, разговаривал с капитаном Пэрришем, а другой неуклюже сидел на земле, подогнув под себя ногу и держась рукой за бедро. Когда Сэм и его товарищи подбежали, он печально посмотрел на них и пробормотал:
— Меня ранили, ребята, ранили…
— Да это же Гёрни! — удивленно воскликнул Брода.
Дэмон посмотрел на Броду, потом на раненого: он не припоминал, чтобы видел этого парня раньше. Тот был без ремня, в потемневшей от пота рубашке, залитых кровью бриджах. Сидящий на лошади кавалерист взволнованно докладывал Пэрришу:
— Да, много, капитан. По-моему, что-нибудь около ста — ста двадцати.
— Сто — сто двадцать?
— Да, сэр. И много запасных лошадей. Они, наверное, прошли через ущелье на Альдапане.
— А где Холландер? Лейтенант Холландер?
— Не знаю, сэр. Последний раз я видел, как он скакал в южном направлении.
— Хорошо. — Капитан Пэрриш спешился и опустился на колени около Гёрни, смотревшего на него со страхом. — Ну-ка убери свою руку, сынок, — сказал капитан. — Рукой ты себе не поможешь, уверяю тебя.
Гёрни очень медленно убрал руку с бедра, словно боясь, что от такого движения он умрет. Осмотрев рану, капитан попросил у Дэмона штык и разрезал им штанину бриджей, затем аккуратно обтер темное овальное отверстие раны, из которой медленно сочилась густая кровь. Гёрни, со страхом смотревший на штык, тихо стонал.
— Доктор Хабер заштопает эту дырку, — пообещал Пэрриш и начал ловко и проворно обматывать рану, крепко натягивая левой рукой желтый марлевый бинт, на котором сразу же проступала кровь.
— Больно, — простонал Гёрни.
— Конечно, больно, — согласился Пэрриш. — А ты думаешь, что должно быть не больно, а приятно? — Капитан встал, вытер носовым платком пятна крови на руках. — Ну что же, разместите его на одной из повозок, — приказал он Дэмону.
Дэмон нагнулся, чтобы подхватить раненого под плечи.
— Нет, нет, — запротестовал Гёрни, — не поднимайте меня, не поднимайте…
— Да что ты, Уолт? Одна минута — и мы донесем тебя, — подбодрил его Брода. — А ты убил хоть одного из них? — нетерпеливо спросил он приглушенным голосом.
— Дай мне воды, приятель, — попросил Гёрни, не отвечая на вопрос. — Немного воды…
Дэмон подал раненому свою флягу, и тот начал с лихорадочной жадностью глотать воду, проливая ее на подбородок и рубаху. Остальные молча смотрели на него.
— Ты убил хоть одного из них? — настойчиво допытывался Брода. — До того как тебя ранили?
— …Мне плохо, — пожаловался Гёрни. Ему вовсе не хотелось говорить ни о мексиканцах, ни о происшедшей схватке.
— Он почувствует себя лучше, как только мы уберем его с этого проклятого солнца, — заметил Брода, как бы оправдываясь за Герни перед Дэмоном и Девлином.
Тем не менее они все еще сидели около него на корточках, смотрели на его полузакрытые глаза, на стекавшие по лицу и шее ручейки пота, на то, как он держал руку над раной или осторожно прикладывал ее к бедру рядом с ней. Они ждали, что через какую-нибудь секунду этот окровавленный и стонущий кавалерист сообщит им нечто чрезвычайно интересное и ценное об этой далекой стране.
— Чего же вы там ждете? — громко крикнул им капитан Пэрриш. — Несите его в повозку, да попроворнее.
Они сразу засуетились и, не обращая внимания на стоны и протесты Гёрни, подняли его и понесли к повозке. Откинув заднюю доску, они устроили раненого на сложенном брезенте.
— Ну вот, Уолт, — успокоил его Брода, — здесь тебе будет хорошо.
— Подождите… — пролепетал Гёрни, — подождите минутку… Они замолчали в ожидании. Воздух под плотным брезентом повозки был тяжелый, спертый. Просмоленная парусина пахла креозотом и сырой гнилью. Повозка тронулась. Дэмон, державшийся за заднюю доску повозки, почувствовал, как она подпрыгивает и вздрагивает на неровностях дороги.