И еще: он сказал, что она нужна ему. Он никогда не говорил этого раньше, никогда не говорил именно так, все эти годы…
— Мы будем жить так, как ты захочешь, — сказал он, — с этого дня все будет по-твоему. Я обещаю. Попробуешь вместе со мной? Еще раз?
Она печально улыбнулась ему. Милый, глупенький Сэм: он не мог перестать быть самим собой так же, как не мог расправить крылья и взлететь над рекой, над ивами и тополями, прижавшимися к ее берегам. Она кивнула.
— Хорошо, — сказала она. — Я попытаюсь.
Его взгляд смягчился еще больше.
— Бен обычно говорил в таких случаях: «Стоит попытаться…» Согласен. — Он нежно обнял ее.
Звезды на лацкане его тужурки оцарапали ей лоб. Она почувствовала себя спокойной и смирившейся, полной надежд и немного печальной. Позади них, у поворота дороги, она увидела двух наблюдающих за ними мальчиков и вспомнила о моряках в тот день на парапете в Лё-Сюке. Ее глаза наполнились слезами…
Часть пятая. Дельта
Глава 1
— Жуткий бродячий зверинец, вот что у них получилось, — заявила Гертруда Вудрафф. — Кажется, им понадобилась нянька. Представляете, два сорванца — тринадцати и пятнадцати лет, — которым нужна нянька! И родители нашли им эту девицу: синие джинсы и милая слащавая улыбка. А потом они узнают, что эта самая девица оказалась в мотеле в пригороде Майами с двумя мужчинами. Не с одним, а с двумя! Так вот, они наняли другую, тоже в голубых джинсах и тоже с милой слащавой улыбкой, а неделей позже, когда Элли с мужем поехали к друзьям на Сент-Кэтрин — это островок в группе Си-Айлендс — и остались там ночевать, этой новой девице взбрело в голову пригласить друзей и устроить вечеринку с распитием пива прямо в гостиной у Элли. Так вот, немного погодя всей компании наскучило отплясывать и пить пиво, и они стали бросать игрушки, мебель и всякий хлам вниз по парадной лестнице.
— Едва ли это было просто пиво, — заметила Томми Дэмон.
— Еще бы! Конечно же, не пиво. Горшок[89] — вот как они это называют. Бог знает почему. — Гертруда рассмеялась своим рассыпчатым, кудахтающим смехом. — Они что же, берут это из горшка, чтобы сделать сигареты, что ли?
— Чай, — задумчиво произнесла Томми. — Еще они называют это чаем. А еще — рифер, и магглс, и Мэри Джейн.[90]
— Господи, откуда столько названий? — удивилась Жанна Мэйберри.
— Состояние экстаза, вероятно… Вы никогда не замечали, что все порочные наслаждения имеют сотни названий?
— Пожалуй, что так. Мне это как-то не приходило в голову.
— Ну, и что же произошло потом? — напомнила Томми Гертруде о незаконченном рассказе.
— Соседи вызвали полицию. Полицейские приехали и обнаружили, что представители нашего подрастающего поколения швыряют посуду и стулья Элли из угла в угол и распевают какую-то сумасшедшую погребальную песенку. Дети Элли — Бобби и Карен — в пижамах, тоже бесились и горланили со всеми вместе. И если вы думаете, что хоть один из этих дорогих деток испугался и спрятался в шкафу, то вы глубоко ошибаетесь. Никто. Это нее детские шалости. Кажется, зачинщик всего этого, нянькин дружок, сказал полицейским, что через три дня его забирают в армию и ему на все наплевать. «Хотиен, пиф-паф, — сказал он, — я не спешу в могилу. Совсем не спешу». Вот что они говорят. Разумеется, все это неправда. Ведь в Хотиене находятся лишь советники, да? Дипломаты…
— Не совсем так, — сказала Томми.
— Как бы там ни было, но они рассуждают так. Ей-богу, современная молодежь для меня загадка. Не понимаю я их…
— А я их понимаю, — медленно произнесла Томми. — У них такое же мироощущение, какое было и у нас в девятнадцатом году, только они не желают участвовать в этом. Они видят, как это начинается, знают, во что это превратится, и знают, почему так произойдет.
Обе приятельницы смотрели на Томми, озадаченно моргая.
— Томми, — сказал Гертруда, — ведь не хотите же вы сказать…
— Хочу. Именно это я и хочу сказать.
— Но не можем же мы допустить, чтобы они просто… задавили нас. Норм говорит, что если Хотиен будет потерян…
— …То будет потеряна Юго-Восточная Азия, потом Гавайские острова, а затем весь мир. Слыхала я это. — Томми вздохнула. — Интересно, так ли это, действительно ли будет так, как нам говорят. Лично я склонна усомниться в этом. — Гертруда смотрела на нее все еще с тревогой, и Томми, легко улыбнувшись, тряхнула головой. Ей не хотелось ссориться с этими двумя приятельницами, тем более из-за политики. — Впрочем, это не мое дело, — добавила она непринужденно. — Я свою жизнь прожила. Вы тоже прожили.