Мама сказала, что мы с Феликсом похожи: метим свою территорию.
Может, мне тоже надо подрезать краник? Тогда все проблемы закончатся.
Мама будет любить меня, как тогда, когда отец ещё не ушёл от нас. А я писал в унитаз, а не под себя».
Общая картина вырисовывалась всё чётче и понятней.
«Я тренируюсь на овощах. Резать легко и не страшно.
Ножи острые. Единственное, что делают мамины гости – это точат их.
Я попробовал на пальце. Неприятно. Кровь красная, течёт быстро. Остановить тяжело. Но я же мужик! Если Феликс остался жив, то что случится со мной?
Сегодня я отрежу краник. Мама вновь полюбит меня.
Дома резать нельзя. Мама очень расстроится, если я что-то испачкаю. Лучше на улице».
Это было последнее сообщение, записанное на диктофон мобильного телефона.
Сегодня по скорой к нам привезли мальчика с режущей раной паховой зоны. Для жизни неопасно, но крови потерял много.
При мальчике был только мобильный телефон без номеров. Я изучила его, но нашла лишь несколько фото в галерее и эти записи на диктофоне.
Я вытерла слёзы, обдумывая услышанное. Как быть? Есть ли смысл искать мать или сразу вызывать органы опеки?
Малют
Глава 1
Длинная вереница из сотен людей разных возрастов, внешности, настроения, выстроилась от кромки леса до с трудом различимых ворот, скрытых дымкой тумана.
«Чего все они хотели? Зачем пытались попасть в этот спрятанный за высокими стенами город?» – размышляла Малют, прислушиваясь к голосам ожидающих.
Выбрав путь странницы ещё подростком, она за последние пять лет повидала много уникальных построек. Небольшие семейные кордоны с домиками почти природного происхождения, временные форты, селитьбы с избушками, расположенными так, словно воссоздавали собой детский рисунок. Но такую крепость встречала впервые.
Любопытство удерживало её здесь уже третий день. Очередь продвигалась медленно и это удивительным образом не раздражало. Ведь обычно Малют нигде не оставалась надолго. Пара тройка часов, максимум одна ночь и у неё начинало зудеть тело, по ступням пробегал ток, требуя движения и смены образов.
В этом месте же всё иначе. Она готова находиться здесь бесконечно, столько всего интересного вокруг. Одни стены, окружающие город, чего стоят.
Первое что бросалось в глаза – это их высота. Как ни старалась, Малют не могла уловить, где же заканчивается верхушка. Казалось, что они упираются в самое небо, прикрываясь словно нижней юбкой низко парящими облаками.
В утреннем свете стены казались тёмно-зелёными, но как только солнце поднималось в зенит, переливались бирюзовым. Эти изменения отражались на людях. Энергия пробуждалась после полудня, разговоры становились более живыми и громкими. Малют поправляла свои короткие тёмные волосы, открывалась и впитывала о чём говорили соседи. Темы вспыхивали то о погоде, то о семье, что ждала их возвращения, то о смешных случаях в пути или даже в очереди. Но никогда, ни полусловом, ни намёком они не упоминали, зачем стоят в этой очереди.
Кроме высоты и цвета окружающей крепость стены, Малют удивляли ещё и ворота. Может быть из-за расстояния, постоянного мельтешения людей перед ними или разыгравшегося воображения, вход в закрытый город она видела как…
Рот. Зубастый такой.
Своими сверкающими клыками он перемалывал тех, кто получал разрешение пройди сквозь них, а по округе разлетались чавкающие и клацающие звуки. Вот только этого никто не замечал. Увидев эту картину первый раз на рассвете, Малют передёрнулась, подняла ворот свободной рубахи и вжала шею, словно улитка, желающая спрятаться от опасности. Но тут же услышала смех, весёлый задорный. Обернулась и попыталась понять не она ли вызвала это веселье. Нет. Мальчишка вихрастый кривлялся, изображая кружившую над ними птицу. Внимание всех отвлеклось от ворот, только Малют краем глаза заметила движение. Появились люди в чёрных костюмах. Они растянулись вдоль ворот ровной линией и приготовились выбирать тех, кто достоин попасть в город, а кому отказать в просьбе.
Эти люди у ворот, вернее материал их одежды – ещё один элемент, пробуждающий любопытство. Издали он казался просто чёрным. Но таким плотным, живым, будто это не ткань, а их собственная кожа. Не видны складки, швы, потёртости от ношения. Ничего из того, что можно было заметить на любом облачении, которое она за время странствий встречала.
Малют даже провела руками по своим бриджам, желая ощутить их грубую ткань, реальность одежды. Но будто в ответ на её мысли чёрные костюмы зашевелились. Теперь они уже выглядели не как кожа, а как рой мелких мошек, круживших вокруг тел, чтобы скрыть их внешность и движения от любопытного взора странницы.