Прачки тёрли в жестяных корытах бельё на специальных досках. Они наматывали его на кулак и много раз прижимали к деревянной доске с ребристыми вставками из металла. Руки их были красными и распухшими, тела потными, распаренными. Женщины отжимали бельё при помощи скалки и валька.
Потом они нагружали корзины мокрым бельём и шли полоскать на реку. Прачечная стояла на берегу, и всё же ноша была очень тяжёлой. Айрис не смогла поднять корзину самостоятельно, только помогала Агафье. На берегу были настелены деревянные мостки, переходившие в плоты, называлось это всё портомойней.
⠀Уже после, дома, Агафья рассказала Айрис о том, что за это место, расположенное на пологом берегу, шла война с конкурирующей прачечной. Хозяин одной построил часть мостков, а хозяин другой – ещё мостки. Бабы приходили полоскать бельё. Пока стояло лето – это полбеды, к тому же приходили по очереди. Дни стояли жаркие, ветерок обдувал прохладой, бабы получали удовольствие от чисто вымытого белья. Даже песни затянули.
И тут появились конкурентки. Они стали отпихивать тех, которые пришли первыми. Дело дошло до ругни, а потом бабы стали стегать друг друга мокрым бельём. Одна из них – Катька-солдатка поскользнулась на мокрых мостках и сломала руку. А у неё детишек четверо – кто их прокормит?
Но соседняя прачечная вскоре разорилась. Хозяин её помер, а жена его оказалась совсем неспособной вести дела. Работавшие там бабы разбрелись по другим местам. Каждой надо свою копеечку заработать. Бедолаги ведь здесь собрались: матери-одиночки, вдовы, а то и постаревшие проститутки. От хорошей жизни кто ж на такую работу пойдёт?
Зимой всё было совсем ужасно. Полоскать бельё приходилось в проруби. Руки сводило от ледяной воды, а ещё приходилось вставать на колени. Юбки и чулки намокали, колени распухали и болели. Агафья мечтала о другой работе, но куда ж пойдёшь, коль ничего не умеешь.
Толку от Айрис, как от прачки, совсем не было. Тогда Агафья пошла к хозяину, договорилась, чтобы Айрис гладила бельё. Она представила её своею родственницей, приехавшей из Смоленской губернии, назвала её Анной.
– Имя у тебя какое-то ненашенское, надо лучше по-простому назваться, – заранее объяснила она Айрис.
– Хорошо, – согласилась та.
Это было правильно: зачем привлекать к себе повышенное внимание,
Айрис пришлось заниматься глажкой белья. Чугунные утюги разогревали на печке. Они были очень тяжёлые, неподъёмные, быстро остывали, их опять разогревали. Поначалу Айрис обжигала руки, а потом приноровилась.
– Вот кухарки хорошо живут, которые в богатых домах работают, да горнишные. Можа тебе счастья попытать? – говорила Агафья Айрис.
– Как? В богатый дом чтобы попасть, документы нужны, а где ж мне их взять?
Помогли знакомства деда Власа. Дворники в те времена не только улицы да дворы подметали. Многие из них сотрудничали с полицией. Они знали всех людей на вверенном им участке, замечали всех приезжих, знали, кто чем дышит. Поэтому революционеры так боялись дворников.
Документы для Айрис были изготовлены по просьбе деда Власа одним из уголовников. За это дворник «не замечал», что у этого мужика уже четыре месяца проживают подозрительные личности.
Вовремя дед Влас об этом позаботился. Бдительные соседи и на него настучали. Сообщили городовому, что живёт у Савельевых какая-то девица, непонятно откуда взявшаяся. Городовой, считай прообраз участкового, вечером явился к ним с визитом. Семья как раз ужинала.
– Откушаете с нами, что бог послал, Родион Никодимыч? – спросила Агафья.
– Благодарю, уж отужинал. Зашёл вот с жиличкой вашей познакомиться. Кто такова будет, с каких краёв?
Айрис совсем растерялась, и не знала, как себя вести. Дед Влас опять пришёл на помощь.
– То племянница моя. Анна Савельева. Мово брата покойного Василия дочка.
– А документы у племянницы имеются?
Айрис достала паспорт. Городовой вынул из кармана шинели листочек бумаги и карандаш, послюнявил его, что-то записал. Анютка пыталась заглянуть в его записи, разобрала только «Гжатскага уезда». Городовой подкрутил ус и вышел.
Спустя месяц после этого визита он поймал Айрис в подворотне. Схватил за рукав, затараторил быстрым жарким шёпотом:
– Кто ты такая, птичка залётная? Я ведь запрос насчёт тебя сделал в Гжатский уезд. Есть там Савельева Анна Васильева. Пятидесяти годов от роду.
– Я – Анна Савельева, – сказала Айрис.
– Зашла б ты в гости когда, Анна, я б и забыл про запрос, да про ответ, – сказал городовой, глядя на неё сальными глазами.