ДВА МУЗЕЯ
В книге калужанина Владимира Тиминского «Путь без дорог» приводится интересный факт. Автор — участник Великой Отечественной войны — после окончания боев за Берлин шел со своим фронтовым товарищем по Шенебергу — малоразрушенному пригороду германской столицы. На улицах царила тишина, не было ни души. И вдруг на стене дома друзья увидели табличку: «Музей воздухоплавания Отто Лилиенталя». Решили посмотреть, позвонили, сказали старухе, открывшей дверь, что слышали о Лилиентале и хотят осмотреть экспозицию. Музей занимал одну комнату, набитую моделями аэропланов, фотографиями, дипломами, книгами, личными вещами.
Когда приятели уже собрались уходить, старуха вдруг обратилась к ним с просьбой: «Господа офицеры! Вы были в музее великого немецкого воздухоплавателя. Мы, немцы, любим свою историю, свято храним реликвии. И нам дорог этот дом и эта память. Русский солдат некультурный. Он все ломает, разрушает, уничтожает. Он не может понять, что перед ним реликвия. Очень прошу, дайте охранную грамоту, запрещающую русским солдатам входить в этот дом».
«Наглость этой дамы поразила, — пишет Тиминский. — Мы смотрели на нее, молча, сразу забыв немецкий язык. Потом злость и обида нахлынули волной, и нас прорвало. Громко, перебивая друг друга, мы говорили о том, что делали немецкие солдаты на нашей земле».
Тиминский был в Калуге после освобождения города советскими войсками и мог сравнить отношение немцев к музею Циолковского, не менее знаменитого, чем Лилиенталь. Фашисты превратили дом-музей русского ученого в казарму для связистов. В рабочей светелке Циолковского связисты устроили курятник, на его рабочем столе рубили мясо, чердак превратили в уборную. Кругом царил хаос. Все было сожжено, сломано, истоптано.
Выговорившись и успокоившись, русские офицеры по-человечески пожалели старую женщину и, уходя, прикрепили к двери записку: «Товарищ! Это музей пионера воздухоплавания. Будь осторожен, не повреди его. 9 мая 1945 г.»
БОЛЬШЕГО НАКАЗАНИЯ УЖЕ НЕ НУЖНО…
Как-то раз капитан 1-го ранга В. Гревениц, командуя находившимся в плавании броненосцем, рассматривал в бинокль пассажиров, гулявших па палубе встречного парохода. Увидев среди них даму неописуемой красоты, он приказал пароходу остановиться, подошел к нему на катере, поднялся на борт и представился красавице. Ею оказалась знаменитая львица петербургского света Дарья Евгеньевна Кочубей, которую впавший в любовную горячку моряк тут же увез на свой броненосец и вскоре женился на ней. За вопиющее нарушение морского устава, строжайше запрещавшего принимать на борт военных кораблей женщин, император Николай II собирался строго наказать Гревеница. Но, узнав имя виновницы скандала, император сказал: «Не надо его наказывать, он и так довольно наказан выбором жены»…
Эти слова оказались вещими: Дарья Евгеньевна очень скоро развелась с Гревеницем, а он впоследствии, будучи командиром линкора «Полтава», покончил с собой из-за неприятностей по службе…
КАК ПОСТУПИЛ ШВАБ…
Одним из самых высокооплачиваемых администраторов в американской промышленности был Шваб, работавший у знаменитого основателя американского стального треста Э. Карнеги. Шваб отличался умением действовать нестандартно и принимать нетривиальные решения.
Однажды на заводе он увидел группу рабочих, куривших прямо под табличкой «Курить воспрещается!». Как поступил бы обычный администратор? Он разбушевался бы, укорял рабочих, грозил бы им штрафом или увольнением. Но не так поступил Шваб. Он подошел к рабочим, поговорил с ними на отвлеченные темы, а уходя, подарил каждому по сигаре и как бы между прочим, кивнув на табличку, сказал:
— Надеюсь, ребята, в следующий раз вы соберетесь на перекур там, где не будет такой таблички…
КТО ГЕНИЙ, А КТО ИДИОТ?
В годы Второй мировой войны, выступая по радио перед немецким народом, Гитлер заявил:
— Меня часто спрашивают, где, по моим предположениям, союзники откроют второй фронт? Увы, ответить на этот вопрос я затрудняюсь. Если бы у союзников были военные гении, то за мыслью гения можно было бы проследить и определить точку высадки. Но поскольку у них военных гениев нет, а есть лишь военные идиоты, то тут я бессилен: за мыслью идиота проследить невозможно!