— Спасибо, подбодрил.
Том удивился этой внезапной вспышке гнева.
Более спокойно, хотя все его маленькое тело дрожало, Ригвит продолжал:
— Возьми с собой книгу! Используй ее так же, как в прошлый раз. Она и твоя вера — все, что у тебя есть.
Том поднял тяжелую книгу, удивляясь, как эльф сумел пронести ее через лес. Похоже, она весила больше, чем сам Ригвит. В глубине души он понимал, что намеренно отвлекся на эту мысль: мозг защищался, отказываясь размышлять о том, что ждет впереди. Несмотря на хорошее самочувствие, вызванное зельем, предупреждения эльфа опять заставили молодого человека нервничать. Может быть, его спаситель именно этого и добивался, увидев, что Киндред слишком расхрабрился, забыв об осторожности; а эльф знал, что это могло быть так же опасно, как страх, и даже опаснее.
Заглянув в темноту следующей лестничной площадки, он снова ощутил леденящий ужас. Ему действительно не хотелось идти наверх.
39
Ужасы, ожидавшие внутри
Том старался укрепиться духом. Он стоял перед дверями в огромную спальню сэра Рассела со свечой в руке и книгой под мышкой, переплет книги упирался ему в бедро. Из-за двери доносились стоны и завывания — звуки, которые, по его мнению, могут издавать только дети, попавшие в беду.
Прикрыв крохотный огонек свечки правой рукой, неловко прижимая книгу к телу локтем и запястьем, молодой человек дотянулся до дверной ручки.
Единственная проблема состояла в том, чтобы выбросить из головы намеки Ригвита на ужасы, которые происходят в этой комнате. Он называл себя слабаком, нюней — да что там, самым обыкновенным трусом. Но... «Кто бы мог винить тебя?» — задал себе вопрос Киндред и, по крайней мере, слегка утешился. В течение прошлой недели ему пришлось стать свидетелем и совершенно дивных, и отвратительных вещей, он занимался любовью с ундиной, был напуган до потери рассудка чудовищем, узнал о своем праве первородства. Он испытал изумление и страх, ощутил благоговение и ужас. Да, он был испуган до глубины души, сбит с толку — даже в любви, о Господи! И какой нормальный человек стал бы винить его, сбеги он отсюда прямо сейчас?
«Только ты сам», — пришел безмолвный ответ.
Приглушенный вскрик донесся из-за двери, это был дрожащий старческий голос. Сэр Рассел!
О черт! Повернув ручку, Том слегка приоткрыл дверь. Затем, ожидая худшего, отступил на шаг и пинком распахнул ее.
И остановился на пороге с открытым ртом.
Ничего.
Никаких монстров.
Никакого шабаша ведьм, танцующих вокруг булькающего котла.
Никаких демонов.
Ничего.
Только неясная фигура Хьюго Блита, скорчившаяся в темном углу: колени прижаты к груди, руки закрывают лицо. Нелл Квик застыла в центре грубо намалеванной пятиконечной звезды, в каждой вершине которой горела свеча. Сжимая в руке лист бумаги, ведьма стояла лицом к огромной кровати без полога, на которой сидел сэр Рассел, хрупкий, больной старик. Кислородная маска и все трубки были по-прежнему на месте.
Но больше ничего.
Кроме черных свечей, расставленных по всей комнате. Каждая свеча создавала отдельный островок света, борясь с окружавшей ее тьмой. Восковой запах свечей смешивался с запахом, который был настолько отвратительным, что казалось — сама смерть и тлен заполнили эту комнату.
Однако больше ничего.
Кроме...
Кроме других теней, которые начали выступать из темноты, выползать из углов, из-под кровати, сыпаться с потолка.
Они возникли внезапно, словно до этого на миг спрятались, когда распахнулась дверь, или словно разум и глаза Тома обрели способность воспринимать призраков, заполнявших комнату. Целая толпа двигающихся и извивающихся призрачных существ! Они являлись частью тьмы, как сама ночь, не имея реальной формы, расплывчатые фигуры, форма которых зависела от воображения зрителя.
Затем они объединились и перестали быть тенями, превратившись в бесчисленных змей. Они выползали из-под кровати, на которой сидел старик, приближаясь к нему, как будто для удара, но не коснулись его, хотя сэр Рассел каждый раз вздрагивал, когда страшная голова оказывалась рядом с его лицом.
Все еще стоя в дверях, Том осознал, что в этом и кроется истинный ужас: тени могут превратиться в то, чего больше всего боится разум каждого отдельного человека В данном случае их создавал мозг умирающего старика Поскольку они являются продуктом воображения, у них нет реальной субстанции и они не могут причинить физический вред. Но это до тех пор, пока ты не поверишь безоговорочно, как он это выяснил на примере пауков.
Отшвырнув свечу, в которой больше не было надобности, он бросился в комнату с криком:
— Убирайтесь, убирайтесь прочь от него! Вы не существуете, вы только призраки, вас нет на самом деле!
И тогда три змеиные головы устремились к нему, он отпрянул и стукнулся о створку закрытой двери, затем сполз на пол, оглушенный ударом.
Невозможно. Он не верил в них, они были порождением мыслей сэра Рассела. И все-таки они ударили его. Проклятье, они на самом деле ударили его!
Но эти три змеи, по крайней мере, тут же оставили его в покое и, объединившись со всеми остальными, двинулись через всю комнату к скорчившемуся в углу человеку. Хьюго увидел их приближение, как раз в этот момент выглянув из-за скрывавших лицо ладоней. Издав пронзительный вскрик, детский, высокий, его старый приятель снова закрыл лицо руками. Казалось, все его тело съежилось, он изо всех сил пытался стать как можно меньше. Впрочем, бедняга зря надеялся, что его можно не заметить. Змеи подползали к нему ближе то по одной, то по две, по три вместе, высовывая длинные раздвоенные языки.
«Господи, — подумал Том. — Хьюго всегда смертельно их боялся и теперь терпит такую пытку!» Затем ему пришло в голову, что эти видения... Впрочем, так ли это? Ведь он ощутил их удар. Так вот, эти видения появились не тогда, когда он открыл дверь в комнату. Нет, они уже были здесь, но его собственному мозгу понадобилось время, чтобы воспринять их. А раз так, то они действительно плод его воображения, видения, которые перепрыгивают между сознаниями так же, как от одного организма к другому передается болезнь. Причем сила их столь велика, что даже он поверил, будто они дотронулись до него. А вместе с этой верой пришла и физическая реакция. Но чье это видение? Наверное, он ошибался, считая, что оно принадлежит сэру Расселу, ведь боязнь змей — настоящая фобия — была у Хьюго.
— Хьюго! — закричал Том через всю комнату. — Они не могут причинить тебе вред, если ты сам этого не допустишь! Избавься от них, выбрось из головы, перестань о них думать!
Он мог бы с таким же успехом посоветовать охваченному паникой пассажиру в терпящем бедствие реактивном лайнере спеть что-нибудь беззаботное и подумать о приятном. Хьюго продолжал кричать, дергаясь каждый раз, когда змеи приближались к его голове или плечу.
Киндред понимал, что он должен добраться до Хьюго, выволочь парня из комнаты, вернуть к реальности — хоть пощечинами, если необходимо. Но так ли все просто на самом деле? Где-то в глубине сознания хитроумный, но неуловимый голос — может быть, то самое внутреннее "я" — предупреждал его, что за этим стоит нечто большее.
Затем молния снаружи осветила комнату своим мерцающим сиянием, и в ней обнаружились новые тени. Они, колеблясь, росли, постепенно формируясь, но, когда отсвет исчез и раздался раскат грома, призраки начали выступать из всех углов, освещенные огоньками свечей. Это были огромные фигуры в капюшонах, силуэты сгорбившихся гигантских монахов, их необычайно длинные пальцы скрючились, как когти. Невозможно было определить, сколько их, потому что, как и змеи, продолжавшие терзать Хьюго, эти фигуры возникли словно одно тело, постепенно заполнившее полкомнаты. Ядовитое зловоние разлилось в воздухе.