– А успех в операции “Возмездие”?
– Дело в том, что у нас не было серьезного фактического материала, кроме признания на кассете Мансурова и наших собственных справок-отчетов по этому делу. МНБ практически взяло предателей на пушку, спровоцировав их давать признательные показания, в том числе друг против друга. Так что при желании можно подвести эту операцию к преднамеренному сливу малозначимой агентуры, с целью раскручивания более значимой, то есть нас…
– Тут я не согласен, – Расулов. – Мы ни в какую не идем в сравнение с теми арестованными предателями, работающими на российское ГРУ.
– Допустим обвинения, предъявленные командиру и Адылову, развалятся в суде, – подумав, согласилась Наиля, – но наши “нефтяники” к тому времени спрячут все концы деятельности. Если арестантов не ликвидируют во время следствия, то выпустят их не меньше, чем через год морально сломленными, психически и физически нездоровыми. Репутации будут подпорчены, так что вряд ли кто их всерьез воспримет, если даже останутся силы и желания для реабилитационных мероприятий.
– Как я понял, ты скрываешься? – я обратился к Наиле и получил утвердительный кивок. – Тогда кто контролирует моих родителей?
– Врачам заплатили, они трясутся над ними как над младенцами. Навещают родственники, соседи. Каждый день приходят твои тети. Только последние сутки Мехди отсутствовал. Ждали тебя.
– Выходит, мое появление в больнице небезопасно?
– Сам подумай, любой, даже самый бездарь опер, получив твое личное дело, почему-то строго засекреченное, будет пробивать тебя по месту жительства. Выяснится, что отец твой смертельно болен, лежит в Семашко7… Усекаешь? Где должен находится любящий сын?.. Но тебя нет. Будут копать дальше. Выйдут на нас. Ведь первое время, когда еще не произошли эти события, мы из больницы не вылезали. И командир приходил, лично общался с медперсоналом, предупреждал об ответственности. Отсюда вывод. Контора держит ситуацию под контролем. Вернее держала. А ты можешь появиться в любое время.
– Я… должен быть рядом… – у меня вновь в горле запершило. Чтобы скрыть состояние, отвернулся к окну, засмотрелся на унылый пейзаж – без снега, с сухими, серыми деревьями вдоль дороги.
– Мы это предвидели… – Наиля протянула мне паспорт со знакомой, все еще советской обложкой. Я перелистал. Молодой человек с короткой прической и серьезным взглядом.
– …Это очередной призывник-дезертир. Он чем-то похож на тебя.
– Что-то есть.
– Мы положим тебя в больницу. Войдешь к родителям ночью. На всякий случай голову забинтуем. Впрочем, уши и так тебя основательно изменили. Постарайся маму не вспугнуть. Она сейчас…
– Спасибо, Наиля…
Я представил беспомощных родителей. Каждого, по-своему.
– …Каков план действий? Как собираетесь спасти ваших товарищей?
– Наших товарищей… – мстительно поправил Расулов, подруливая машину к обочине, к небольшому дорожному кафе. – Самый твой дельный вопрос, который мы обсудим после завтрака. Тут такой воздух, что можно проглотить целого барашка…
– Кто крышует нефтетрафик? – я задал последний вопрос, перед тем как вышли из машины.
Мне ответили…
– Только не просите назвать его, – Длинный предупредил аудиторию. – Возможно, я скажу только вам, – кивнул он Прилизанному.
– Я догадываюсь, – нехотя пробубнил тот.
– Я время от времени прилетаю сюда и хочу остаться живым. Этот человек в добром здравии и по-прежнему опасен, хотя его полностью изолировали от политики.
Бакинец присвистнул.
– Ну, если изолировали, значит все-таки добрались?.. – это спросила Гюлечка.
– Я лучше продолжу… – добавил Длинный после короткой паузы…
– Помните друга Сабира Ахмедовича, сослуживца по Афгану? Полковник Гаджиев – ну тот, который спас наши подразделения в боях под Хога8, подключив вертушки. Он занимал в Генштабе не последнюю должность, и что для нас существенно, имел родственные отношения с политической верхушкой. Президент же ценил Гаджиева в том числе и как профессионального кадра. Поговаривали, что тот без пяти минут – генерал.
Установив адрес его местожительства, Расулов с Саламовой перехватили полковника прямо у подъезда. Как выяснилось, тот сам был в недоумении арестом Мусаева, и все его попытки узнать что-либо существенное ни к чему не привели. Гаджиев на ходу внимательно выслушал информацию о незаконном нефтеобороте в Азербайджане и имеющем место сотрудничестве должностных лиц с противником по самым разным аспектам, которое и стало причиной роспуска как структурной единицы Разведцентра и ареста его руководителя.
7
больница в Баку им. Н.А. Семашко – Городская клиническая больница № 1. До сих пор в бытовом лексиконе бакинцев – “Семашко”.