Лишь на секунду Мила позволила себе мысль о том, что быть может когда-нибудь и у нее появится такой же озорной беловолосый ангел. Девочка, словно прочитав мысли Милены, спросила:
— А у тебя есть дети?
— Нет, — коротко ответила она. А потом, будто вспомнив, что Эмилия не виновата в ее личной трагедии, добавила: — Когда-то я носила под сердцем ребенка. Маленькую девочку. Но ей не суждено было родиться.
— Она умерла?
Мила не могла решить, что ответить. Не в ее компетенции обсуждать с десятилетней девочкой вопросы жизни и смерти, таким занимаются родители. Пока Милена вела внутренний монолог, Лия воспользовалась ее заминкой:
— Я знаю, что такое смерть, — совершенно серьезно произнесла девочка. — Моя мама умерла два года назад.
— Я слышала об этом. Это твоя мама здесь все спланировала? — меняет тему девушка, окидывая взглядом просторную террасу и открытый бассейн с подогревом.
— Да, она была хорошим дизайнером, как все говорят. Только какой в этом смысл, если ее нет? — опустив взгляд в воду, произносит малышка, стараясь не показывать, что шмыгает носом. — Теперь вокруг папы постоянно крутится Нора. Ба говорит, что папа ни за что не женится на ней. Но Нора как будто думает по-другому.
— Кто такая эта Нора?
Мила старается подавить этот неприятный укол ревности, но голос все равно звучит напряженно.
— Папина помощница, — кривится Эмилия. — Она всегда и везде с ним. Наверное, даже чаще, чем я.
— Но я ее еще ни разу не видела.
— Ба говорит, она была на какой-то операции. Но сегодня она с самого нашего приезда торчит с папой в кабинете.
— Они же работают, — улыбается Милена, подбадривая малышку. — Выбрось эти мысли из своей прекрасной головки. Ну-ка улыбнись, — весело произносит журналистка, сжимая фотоаппарат в руках и подбирая лучший кадр.
Девочка расплывается в миловидной улыбке, а затем начинает забавно позировать в воде.
Когда Каменев выходит на террасу, ему не сразу удается подобрать нужные слова. Кажется, даже простое приветствие сейчас дается ему с трудом, потому что Милена стоит на коленях к нему спиной и совершенно не замечает мужчину. У бассейна то и дело раздаются щелчки затвора, мелькает вспышка и слышится заливистый смех дочери.
Милена выгибается в спине, когда наклоняется, чтобы сфотографировать Эмилию. А Каменев нервно сглатывает и закашливается в самый неподходящий момент. Милена оборачивается, и ее грудь плавно покачивается, поддерживаемая лишь тоненькой тканью серебристого бра.
— Я прошу прощения, — непривычно сбивчиво произносит Каменев, отчего его лицо становится еще серьезнее.
Милу веселит эта картина. Сейчас Лео и Эмилия просто поразительно похожи в своей мимике.
— За что? — весело интересуется девушка.
— За то, что был вынужден задержаться. Срочная видеоконференция по делам фирмы.
Мужчина засовывает руки в карманы темно-синих брюк и будто впервые окидывает взглядом террасу, переключаясь, то на современные лежаки, то на сад.
Вечер проходит в дружеской атмосфере. Кое-как Миле и Лео удалось найти общий язык, Эмилия много расспрашивала о папиной Родине и рассказывала о том, как здорово было у бабушки с дедушкой в Марселе.
А когда Лео отошел, чтобы ответить на очередной звонок, и девочки разговорились о музыке, Лия призналась Миле, что сильно проседает в Этюде ля минор Яна Сибелиуса. Так, они и перекочевали к огромному фортепиано в северной части гостиной.
Девочка восхищалась тем, как умело и быстро пальцы Милены скачут по клавишам.
— Сыграй мне что-то, пожалуйста, — голубые глаза девочки стали похожи на глаза кота из «Шрека».
— И что же ты хочешь?
— Что-то, что играют на папиной Родине, — защебетала девочка.
Так, Мила сыграла ей «Калинку» и Чайковского. А потом «Девушку из харчевни» Новеллы Матвеевой.
Пальцы нежно касались клавиш в тот момент, когда начал звучать ее голос:
«Любви моей ты боялся зря —
Не так я страшно люблю.
Мне было довольно видеть тебя,
Встречать улыбку твою»
Эмилия примостилась на огромный пуф, стоящий рядом с роялем и завороженно смотрела на Милу.
«И если ты уходил к другой,
Или просто был неизвестно где,
Мне было довольно того, что твой
Плащ висел на гвозде»
Когда Каменев вернулся в гостиную, он прислонился плечом о дверной проем и, прикрыв глаза, задумался о чем-то своем. А Эмилия, поджав ноги под себя, сосредоточенно наблюдала за тем, как перебирает пальцами Мила. Ее бархатный голос все продолжал выверено тянуть высокие ноты: