— Кто тебе позволил, негодяй, нарушать мой указ и опять показываться на моей земле?
— Прости, государь, заблудился, — ответил шут.
Однажды осенью в петергофском парке сидели на траве молоденькие дамы. Мимо проходил Балакирев, уже старик, седой как лунь.
— Видно, уж на горах снег выпал, — сказала одна из дам, смеясь над его седой головой.
— Конечно, — ответил Балакирев, — коровы уже спустились с гор на травку в долину.
Однажды Петр I, желая знать общественное мнение о новой столице, спросил у Балакирева, какая молва народная ходит про новорожденный Петербург.
— Батюшка, царь-государь! — ответил шут. — С одной стороны — море, с другой — горе, с третьей — мох, а с четвертой — ох!
Приглашенный на обед к одному иностранцу затейник царя Петра I Балакирев увидел стол, заставленный мисками разных супов, и недоумевал: что будет с ними делать. Поевши одного супа, Балакирев снял с себя галстук. Поевши другого — кафтан. После третьего — сбросил парик, за четвертым снял жилет и, продолжая таким образом, дошел до разувания ног. Тогда хозяин дома — иностранец — с нескрываемым негодованием закричал Балакиреву:
— Что это значит?
— Да ничего, дядюшка: я готовлюсь только переплыть это страшное море супов, — с невозмутимым спокойствием отвечал шут.
Однажды Балакирев, обедая у одного из вельмож, сидел против какого-то господинчика, который решился спросить Балакирева:
— Послушай, милый мой, какое расстояние между тобой и глупым ослом?
— Самое малое, — ответил Балакирев. — Один только стол.
Господинчик прикусил язык, а все захохотали.
На обеде у князя Меншикова хвалили обилие и достоинство подаваемых вин.
— У Данилыча найдется во всякое время довольно вин, чтобы виноватым быть! — заметил Балакирев.
Князь Меншиков принимал гостей. Один сановник, желая подшутить над Балакиревым, сказал:
— Ну, спой, хоть ты и без голоса.
Балакирев взглянул на него и сказал:
— Горло без голоса — то же, что голова без волоса.
Один офицер хвалился при Петре I своими подвигами, все показывал шрам на лице. Князь Меншиков, знавший, что этот офицер не отличается храбростью, заметил:
— Сам виноват, что ранен: зачем было оглядываться.
В одну из прогулок Петр I, одетый в простую солдатскую форму, зашел в кабак и встретил там молодого солдата, пригорюнившегося в углу у пустого стола. Дело было под вечер.
Петр его спросил:
— Что, брат, приуныл? Али не на что выпить?
— Да, брат, не на что, — откровенно отвечает солдат, не узнавши царя в полумраке. — А голова с похмелья сильно побаливает…
— Я тебя попотчую! — сказал император и приказал целовальнику подать водки.
Заподозрив жену Екатерину, впоследствии его престолонаследницу императрицу Екатерину I, в измене с красавцем-камергером Монсом, Петр I недолго думая приказал отрубить ему голову и заспиртовать ее, а после демонстрировал «препарат» супруге, доводя ее до обморочного состояния.
Понаблюдав за работой зубодера, Петр I подошел к нему и поинтересовался:
— Мог бы ты и меня обучить своему искусству?
— Если хорошо заплатишь, то научу.
— Идет, — обрадованно кивнул царь. — Откладывать не станем, начнем прямо сейчас!
Новое медицинское ремесло Петр Алексеевич освоил довольно быстро и неплохо и потом при любом удобном случае и даже без него любил похвастаться своим умением.
Весьма активно Петр Алексеевич интересовался практической хирургией. Почему именно хирургией и только хирургией — до сих пор осталось неразгаданной тайной! Иногда государь проявлял довольно живой интерес к гинекологии, однако хирургия всегда была на первом месте. Ничто не могло ее затмить в его понимании.
АННА ИОАННОВНА. Любимый мужчина императрицы Бирон и любимый шут императрицы Педрилло
Во время коронации Анна Иоанновна порвала кондиции (условия ограничения ее правления), и, когда государыня прошла в Грановитую палату и поместилась на троне, вся свита заняла свои места, вдруг государыня встала и с важностью сошла со ступеней трона. Все изумились, в церемониале этого указано не было. Она прямо подошла к одному из «верховников», Василию Лукичу Долгорукову, взяла его за нос и повела его около среднего столба, которым поддерживаются своды. Обведя кругом и остановившись против портрета Грозного, она спросила: