Таниэля вдруг охватила жгучая ненависть к этим предметам на дне озера. Он бы и шагу не ступил по мостику над местом, где они валялись. Мори однажды рассказал Шесть, что в некоторых старинных культовых местах люди оставляют в воде подношения – за давностью лет все уже позабыли, кому они предназначаются, но традицию блюдут, – вот только Таниэль недослышал, что говорил Мори. Как ни пленяло озеро красотой, вода в нем выглядела какой-то мертвой. Таниэль всеми костями и кожей ощущал непреодолимое желание поскорее покинуть это место. Глупость неимоверная. Прежде Таниэлю никогда не казалось ни с того ни с сего, что какое-то место дурное; еще вчера он назвал бы это пустыми бреднями, а того, кто говорит об этом, заподозрил бы в нелепых маскарадах и заигрывании с потусторонним миром. Но сейчас он сам готов был поклясться, что озеро – явно дурное место, вот как его измучила минувшая ночь.
Шесть, едва они подошли к берегу, ускакала куда-то по своим детским делам, но Таниэль хорошо видел ее: ярко-красное пальтишко выделялось на голой местности, лишенной деревьев, изгородей и всего прочего, что заполняет пейзаж. Одни лишь болотные травы стлались по топкой земле, да камыши сгибались под снежными шапками; кое-где темнели заводи, да клочья тумана цеплялись за остроконечные стебли болотной осоки. Таниэль предпочел бы убраться подальше от воды, но почему-то медлил. При своем росте он возвышался над окружающим пейзажем. Торчал на виду, как никогда беззащитный, выставленный на всеобщее обозрение.
Девственно-белый снег хрустел под их ногами. Таниэль продолжал следить взглядом за Шесть и вскоре обнаружил, что затрудняется определить, насколько далеко она отошла. И снова беспокойство свернулось тугим клубком в душе. Он крикнул Шесть, чтобы та была осторожна, ведь кочки не так устойчивы, как кажется, но заметил, что она уже нашла себе длинную жердь и пробует ею почву перед каждым шагом. Сейчас она по кочкам перепрыгивала через крохотную заводь.
Мори тронул его за рукав, одарив невинным взглядом, метнул в него снежок и отбежал. Таниэль бросился вдогонку, что оказалось намного труднее, чем он воображал, потому что Мори оказался быстр, как лис, и играл не по правилам, устраивая засады в зарослях камышей.
Заслышав пение, они замедлили бег.
И увидели впереди рыбачью пристань, серую в мглистой дымке.
Пристанька была совсем маленькой, всего несколько лодок у воды и кучка людей на дощатом пирсе, обвешанном старыми обернутыми валяным сукном тележными колесами, чтобы лодки на приколе не разбивали о пирс борта. Под примитивным полукрытым навесом высились деревянные рамы, где засаливали или коптили рыбу, а может, и то и другое. Тут же рядком расположились дети: они ловко потрошили и нарезали рыбу из свежего улова, орудуя ножами легко и равномерно. Дети как раз и пели, причем выводили ту же самую древнюю песню, что и смотрительница с мужем накануне вечером.
Дети одновременно заметили подошедших Таниэля и Мори и как по команде подняли головы. Таниэль почувствовал, как в грудной клетке снова зашевелилась, толкаясь в ребра, паника, накрывшая его этой ночью на дворе. Он дважды был свидетелем уличных нападений на Мори, которому это нисколько не досадило[15], зато у Таниэля те мерзкие воспоминания оставили в душе неизгладимые шрамы.
Дети просияли, увидев их.
– Доброе утречко, – пропели они идеально слаженным хором.
– Вы в гостевом домике остановились, да? – спросил кто-то.
– Так, всего на недельку, – ответил вежливый Таниэль, сам себе поражаясь, что первый раз в жизни понимает и разделяет глубокое недоверие Мори к чрезмерно обходительным незнакомцам. Он нутром чуял, что детям что-то от них надо, и велел себе собраться с духом. – Веселого вам Рождества.
– Веселого Рождества, – дружно пожелали в ответ дети и взрослые. Возможно, виной тому была мгла, но на всех лицах он видел ту же, как у смотрительницы домика, размытость красок. Все как один были черноволосы, правда, чернота выглядела жидковатой, словно в краску плеснули воды, и нисколько не походила на густую угольную черноту шевелюры Мори.
Возле его локтя выросла Шесть. И встала чуть впереди него, как заметил Таниэль. Он положил руку ей на плечо, желая убедить девочку, что все в порядке.
– Подойди сюда, отведай нашей знаменитой водички, – все еще улыбаясь, сказала одна женщина. Она приблизилась, и в ее улыбке Таниэлю почудилось что-то голодное. – Тебе для здоровьичка в самый раз будет.
– Я… даже не подумаю, – буркнула Шесть и удалилась в ту сторону, откуда пришла.
15
Мори устроил будущее напавших на него так, что оно предполагало немедленное падение злоумышленников в Темзу.