Жизнь в порту начиналась рано, чтобы до наступления жары сделать главную работу. Утренней прохлады, правда, здесь почти не чувствовалось, взамен была какая-то липкая сырость, и она держалась довольно долго, пока солнце с похвальной регулярностью не начинало золотить верхушки пальм вдоль залива, а динамики из минаретов ближайших мечетей уже возглашали свое неизменное «Аллаху акбар!», в то время как тонкоголосые колокола католической церкви Непорочного Зачатия ненавязчиво призывали к мессе.
В такое вот утро к самому причалу подъехала посольская машина с черным шофером, и из нее бодро выскочил первый, как позднее выяснилось, секретарь в обычной посольской униформе: белая рубашка-короткорукавка, темные брюки и галстук. Столица была в полутора часах езды от порта, и секретарю не пришлось идти на необходимость слишком уж раннего пробуждения.
Он хотел поговорить с капитаном наедине, Но Якимов с фальшивой любезностью сразу же заявил:
— В кои-то веки мы видим представителя родной державы, поэтому надо, чтобы вся команда была в сборе. Возможно, будут вопросы.
Самым просторным помещением на судне была столовая команды. Там и собрались. Макс тоже приковылял вместе со всеми, но его удалили, и он ушел, с оскорбительной наглядностью и как бы в виде протеста выставив красный зад и обиженно озираясь. Почему-то чувствовалось, что встреча вызовет взаимное неудовольствие сторон. Так оно и произошло. Выяснилось из слов гостя, что посольство не может помочь морякам материально — у него нет на это средств, но если судно будет продано на торгах в погашение задолженности перед портом, посольство ускорит оформление документов для возвращения на родину, если, конечно, в результате этой продажи у них появятся средства для этого самого возвращения.
— Впрочем, я не уверен, что все захотят этим воспользоваться, — как-то двусмысленно сказал секретарь, полнеющий господин с бледным, несмотря на долгое пребывание тропиках, лицом. Видимо, он не часто рисковал показываться на солнце.
— Это почему же? — угрюмым басом спросил стармех Чирков. — Поясните свою мысль, уважаемый.
— Вы плаваете под чужим флагом, — тоном обвинителя начал гость. — Судно принадлежит не государству, которое я представляю, а частным лицам. Единственное, что нас связывает, — это общее гражданство, но и эта, как мы знаем, вещь легко сменяется.
Капитан слушал с досадливым нетерпением и весьма нелюбезно прервал посольского работника:
— Не я поднял на кормовом флагштоке эту зеленую тряпку, я хотел бы плавать под российским флагом! Но государство, которое Вы представляете, позволяет разным проходимцам разворовывать флот, его продавать и перепродавать. Вот поэтому мы и здесь. Если от Вас мы ничего конструктивного не услышим, встречу считаю оконченной.
Да, капитан явно дипломатом не был. Он встал с места с подчеркнутой и оскорбительной для гостя резкостью.