— Диплом тебе выдадут без проволочек, — с веской убедительностью заявил Вьюнов. — Подготовим и надежно заверенную копию на английском. Ну что тебя сейчас здесь ждет? Повсюду идет сокращение кадров. Капитанов теперь больше, чем плавсредств. Пассажирский флот переживает тяжелые времена. Перевозить некого, кроме разве что туристов и отпускников, да и то в разгар летнего сезона, а это значит, что весна и осень проходят впустую. Цены на билеты растут и будут расти, и обычный пассажир едет теперь поездом или автобусом. Сейчас осень, навигация идет к концу. А в Африке, как известно, навигация круглый год, и ты знаешь английский. Я твое дело смотрел.
— А что это хоть за страна? — нетерпеливо спросил Комлев, заранее зная, что название ему мало что скажет, потому что политическая карта Африки была для него все еще пугающе загадочной: он и десятка стран на ней бы не показал.
— Страна, судя по всему, очень интересная и перспективная во многих отношениях, — с жизнерадостной убежденностью заявил Вьюнов, пытаясь найти какой-то рекламный листок среди бумаг на столе. — Климат, говорят, отличный, благодаря высоте над уровнем моря.
— Называется-то она как?
Вьюнов выудил наконец из кипы бумаг красочный проспект с жирафами, зебрами и диковатого вида воином с копьем на обложке.
— Вот! Бонгу! — с радостной торопливостью объявил он, будто в самом названии заключалась высота оценки обозначаемой им страны.
Комлев чуть не вздрогнул от грозной неожиданности, и давнишнее его дневное сновидение вдруг предстало перед ним с пугающей наглядностью.
— Это там, где кровавые события были недавно? — с жестковатой прямотой несговорчивого клиента спросил он.
— Не знаю. Ничего не слышал, — опешил Вьюнов или же просто сделал вид, что страшно удивлен. И попытался отшутиться: — Ну, это ведь Африка, а там такие вещи всерьез не принимают.
Вьюнов видел, что Комлев заколебался, вот-вот «отработает» назад. А Комлеву было уже ясно, что тому не хочется его упустить. Зная бывшего училищного комсорга, он понимал, что у того своя игра и что он на него, Комлева, уже сделал ставку. «Пожалуй, он уже акционер в этой новой компании», — с вялой подозрительностью подумал Комлев. Отказываться ему теперь не хотелось. Внутри в нем сладко заныло в ожидании чего-то несбыточного, или тоска по приключениям, таившаяся в нем, теперь оживилась в ожидании событий. В своей жизни Комлев не предвидел для себя в ближайшие годы ничего заманчивого или необычного. «Разве что по ошибке получу пулю у себя в подъезде, предназначенную для какого-нибудь дельца, которого уже кто-то „заказал“», — с мрачной иронией подумалось ему.
А Вьюнов с надрывным беспокойством в глазах убеждал его в том, что Бонгу стоит в первой десятке самых безопасных стран Африки.
— Это же не Конго, в конце концов, или Либерия, не говоря уже о Руанде. В общем, приноси свое фото побыстрее, и паспорт тебе оформят без твоего участия, со всеми нужными визами. Билет и аванс в валюте — за два дня до вылета. Лады?
Вечером Комлев записал себе на листке бумаги задание на текущую неделю: «Фото на загранпаспорт; пройти медосмотр в поликлинике; сообщить (или не сообщать пока?) старикам; жилищно-коммунальный вопрос». У него была просторная комната в доме гостиничного типа для водников. Надо было подумать, как сохранить ее за собой во время своего длительного отсутствия, чтобы из-за чьих-то коварных действий она не уплыла от него навек. Он опасливо старался не изнурять себя размышлениями о том, что именно будет его, опаленного африканским солнцем блудного сына, ждать на родимой земле, когда он вернется. Но правовая обоснованность желания иметь крышу над головой заставляла с собой считаться.
В самолете у Комлева место оказалось у самого иллюминатора, и это его как-то утешило. Ощущать в пути достоверность окружающего мира за бортом, пусть даже ограниченного овалом из прочного стекла, означало сохранять с ним связь. А пока он несколько подавленно смотрел на мокрый от дождя бетон с желтыми пятнами отражений аэродромных фонарей. Было ему очень не по себе. Вся эта поездка казалась ему глупой авантюрой, а сам он, кажется, стал пешкой в чужой непонятной игре. Возможно, Вьюнов тоже пешка, но он хоть надеется сорвать хороший куш. На то он и Вьюнов. А для него, Комлева, еще неизвестно, чем все это вообще кончится. Но, с другой стороны, такая поездка, разве она не ценна сама по себе? Увидеть и, главное, прочувствовать то, что дается немногим? Ведь ему удастся побывать в самом центре Африки («Сердце тьмы» — некстати припомнилось ему название африканского романа Конрада). Комлев почему-то чувствовал внутри какое-то странное, немного пугающее сжатие, оно появилось с того времени, когда он прошел паспортный и таможенный контроль, и потом вышел на мокрое летное поле, будто на ничейную землю. Так еще чувствуют перед прыжком с большой высоты или решаясь перебежать через рельсы перед мчащимся поездом.