— Куда он сказал, — отмахнулся водитель, указывая на меня.
Мой растерянный взгляд встретился со взглядом разъяренным:
— Вот же, бумага из клуба. Черным по белому: город Челябинск, улица Комсомольская, дом 18, пятый этаж, гостиница.
— К твоему сведению, гостиница и общежитие — это небо и земля. А это, — показал пальцем Зленко, — общага!
— Смысл тот же. И чего ты куксишься, Зленко?! Скромнее нужно жить — ты не английская королева.
— Меня нет в этих списках, — заявил Степанчук, хотя ни к одной из бумажек даже не прикасался.
— Ну как же нет, когда вот.
— Нет!
— А вот и есть!
— А вот и нет!
— Как дети, в самом деле, — недовольно цыкнул позади Глыба.
— Хлебало завали! — рявкнул на него Степанчук.
— Вот же написано: «Степанчук», С-т-е-п-а-н-ч-у-к!
— Ишь подстава, вашу в душу! — заглянул в бумаги тренер и мигом переобулся. — Чего застыли?! Марш на выход, фигуристы! И чтоб ни слова! А кому не нравится и есть свободные деньги, пожалуйста — весь город к вашим услугам. Хоть на все четыре стороны. Поставим прогул.
Все принялись выгружаться.
— Деды ваши, — вещал я, — когда строили Магнитогорск, вообще в землянках жили.
— В XXI веке неуместно приводить такой пример, — недовольно отметил Волчин.
— Неуместно не уважать память ушедших, — буркнул Степанчук, растолкав хоккеистов на пути к багажному отделению автобуса.
Уже стемнело — ехали долго. Но даже в потемках все смогли узреть злачную, пошарпанную, блочную девятиэтажную общагу с деревянными окнами, решетчатым крыльцом, похожим на тюремный КПП, и с черной пожарной лестницей, что выделяется на фоне грязно-белых стен до самой плоской крыши.
Всюду неприветливые завалинки, стоянки, ржавые гаражи. И многоэтажки тут как тут. Позади пролегает улица Цвиллинга, освещенная оранжевыми огнями; по ней с грохотом пронесся трамвай. В глубине квартала сверкает бело-красная вывеска магазина «Пятерочка». В воздухе витает запах угля — рукой подать до вокзала. Из общаги вышла покурить какая-то шпана и уставилась на подъехавший автобус и хоккеистов.
— Все злачные места этого города уже собрали, — недовольно констатировал Чибриков.
— Ну и дыра-а-а, — протянул Абдуллин.
— Ты только такие дырки у нас собирать и умеешь. Они-то разные бывают, так что нечего вздыхать, Тема! — троллил Абдуллина Митяев. — Как насчет других дырочек, а?!
— Отставить разговоры! — громко скомандовал я.
— Кто-то хорошенько сэкономил на нас, — приговаривал Смурин.
— Не исключено, — поддержал Волчин.
Я подошел к водителю автобуса.
— Вы разве не с нами?
— Нет, родственники живут недалеко. Перекантуюсь у них, — ответил водила.
— Вот! Самый прошаренный из нас — это водила. Ни за что не будет ночевать в этой помойке, — заявил Бречкин.
— Хватит ныть! — обернулся я. — Вы мужики или кто?! Вам из зоны комфорта иногда полезно выйти, чтобы жизнь медом не казалась.
— Чего ты ему пытаешься доказать?! — обратился ко мне Степанчук. — Этот хер больше всех здесь охерел.
— Будто у нас есть выбор, парни, — трезво взглянул на ситуацию Малкин.
— Это понятно. Но я буду из принципа злить этого козла, чтобы больше на выезды не совался.
— Ха, удачи!
— Завтра к десяти часам подъезжайте, — договорился с водителем я.
— Заметано. Спокойной ночи, парни, — саркастично выдал тот, отгоняя неповоротливую махину.
— Проходим, проходим, — скомандовал хоккеистам Степанчук. Ему хотелось поскорее покончить со всем этим.
— Только после вас, — галантно выдал Абдуллин.
— Хм, словно там японку делают, — ответил я, проходя впереди. — Курам на смех.
Внутри хуже, чем снаружи. Окрашенные густой зеленой краской стены, тусклый свет, местами растрескавшийся бордовый кафель на полу. Потрепанный жизнью вахтер, сидящий за столом меж решеток, выполненных в виде распускающихся цветов. Впереди узкие коричневые двери лифта и лестницы по обе стороны от него. Обстановка — будто в морге.
— Я недавно играл в «S.T.A.L.K.E.R.». Чернобыль отдыхает по сравнению с этим местом.
— И как только люди здесь живут?
Разговорчики в рядах хоккеистов не могли пройти мимо меня:
— Радуйся, что тебе повезло родиться, вырасти и до сих пор проживать в отдельном доме. А кто-то и такой роскоши не видел. Так что захлопнись и иди.
От большого количества разом зашедших гостей охранник вскочил с нагретого места, чтобы лучше видеть. Баулы шумно грохотали; хоккеисты же гоготали о своем.