***
Черногория
Ночь. Полнолуние. Лес кажется тихим до жути, точно притаившийся зверь. Он наблюдает за каждым, кто осмелится войти в его владения. Днём эти места кажутся красивыми. Вне зависимости от времени года, здесь всегда свежо и пахнет хвоей. Морозным утром, когда отроковица прибегает покормить снегирей хлебными крошками и полюбоваться на их алые фартучки, чёрные сосны словно затканы серебряными и золотыми нитями, как на парадной одежде господина, и совсем не страшны. Ночью же она никогда не ходила в лес, потому что даже дома, где защищают крепкие стены замка, слышен волчий вой.
Усталая девушка, почти подросток, в огромных деревянных башмаках бредет по узкой тропинке между сугробами. Снег набивается в обувь, и она то и дело зябко поднимает тощие плечики. Опасливо озирается по сторонам, прижимая к груди корзину с негушским сыром и пшутом. Ее шаги становятся чаще, стремясь унести хозяйку прочь от этого страшного места. Она вслушивается в тишину, затаив дыхание, боясь каждого шороха и особенно волчьего воя, который слышен даже за стенами замка.
Если бы не приказание госпожи Драганы, кормилицы герцогини, её бы здесь не было. Только мысли о полной корзине пастромки поддерживали в ней остатки смелости. Такова награда, если вернется с лекарством из пещеры, где живет старая колдунья. По слухам, там даже летом не тают сосульки, свисающие с потолка. Осталось немного, девушка уже на вершине горы, откуда хорошо видно Чёрное озеро, где водится вкусная форель. Живот сводит от голода, и от этого даже страх притупляется. Тоненькая фигурка пугливо пересекает порог грота, образованный наледью. И почти тотчас навстречу ей выходит женщина с тронутыми сединой волосами, убранными в косу, что подколота в пучок на затылке. Наверно, это была колдунья, потому что кто ещё согласится жить в пещере. Пожилая женщина оказалась совсем не такой старухой, какой представлялась напуганной ночной дорогой девушке. Хотя черногорские женщины стареют раньше мужчин. Не красит её и бросается в глаза шрам на щеке, а также пучок седых волос, торчащий из бородавки на подбородке. Однако самое большое впечатление производит пронзительный взгляд колдуньи. Ее зеленые глаза проникают в душу человека, и уже нельзя отвести взгляд, убежать или попросту солгать.
Разговор мгновенно превратился в короткий допрос, после чего колдунья молча забрала корзину из обветренных рук девушки. Выложив всю снедь, она неторопливо уложила на ее место свои склянки. Девушка облегченно выдохнула. Ноги подкашивались – это усталость и пережитый в лесу страх давали о себе знать. А теперь ведь обратно идти. Одно хорошо – вдвоем не так страшен лес.
После чего в почти полной тишине уже две фигуры спускаются с горы под светом лунного диска.
Девушка, войдя через черный ход на кухню, просит налить им по чашечке наны, потому что они очень замерзли. Пока путницы отогревают замерзшие ладони о стенки чашек, из которых поднимается пар с восхитительным ароматом, приходит кормилица.
– Госпожа Ивана, помоги! Госпожа Милица после того, как её понёс конь и сбросил в ледяную воду Чёрного озера, уже несколько дней не приходит в себя! Лекарь пришёл, пустил кровь, сказал поить камилицей и менять повязку на лбу, чтобы была прохладной, но госпожа так и продолжает метаться в горячем бреду! Я не хочу, чтобы она умерла! Она же ещё молодая, ей жить да жить, только просватали.
Взгляд колдуньи смягчается, когда она видит, какой неподдельной любовью светятся глаза кормилицы.
– Я понимаю, ты её любишь, что ты её вырастила. Ты растила её, как родную дочь, о которой всегда мечтала. Ты пела колыбельные, косы заплетала. Она, конечно, своенравна и горда, эти качества скорее подходят мужчине, но, на её счастье, она знатного рода.
Ведьма раздумывает, глядя на красивое, но смертельно бледное лицо юной девушки, которая мечется и постанывает в огромной кровати.
– Хорошо, я дам тебе средство. Ты уже потеряла сыновей, и я постараюсь, чтобы ты не потеряла молочную дочь. Если, конечно, богу нашему будет угодно, то она вернётся. Ты растворишь лекарство в воде из монастыря Морочи, девочка должна всё выпить, до последней капли. А потом сядешь у её кровати, возьмешь за руку и будешь звать и ждать. По имени, как звала её, когда она была ещё совсем маленькой девочкой.