На базар Мила решила съездить, в основном, чтобы посмотреть уровень изделий, что есть вообще, а то Зелениш хоть и находится в четырёх днях пути от Бариуса, но всё же захолустье. А ещё надо закупить зерно для посевных работ и для еды, разную скотину, продовольствие... Сейчас как и раньше этим занимался Добрило, но раньше у него не было кнута в виде хозяйки и пряника с электровеником в придачу в виде Марии. Девушка отлично справлялась, но этого было мало... И поговорив на троих, Милица решила съездить на базар сама. Базар в отличие от ярмарки, к которой собирались вдумчиво подготовиться, а сейчас как бы сходить на разведку, находился в черте города Бариус. Там располагалась крепость. Там был порт. Там был и базар, товары для которого доставляли на кораблях и привозили по суше.
Мила подумала, а затем пригласила старост всех деревень в Зелениш и поставила перед ними задачу.
Десять крепких мужиков собрались в кабинете отца, который Мила занимала на время его отсутствия занимала девушка в качестве заместителя. Мила сидела на стуле с высокой спинкой, очень похожем на трон, для старост принесли еще четыре стула и шесть табуретов с кухни. Милица была молода и решила не играть в демократию, а наоборот устроить соревнование, поэтому даже стулья были разными. А уж информацию ей доложили, кто есть кто и как обстоят дела в деревне заранее. С угощением Мила с Марией решили не баловать. Всё равно не оценят. Выставила десять кувшинов с сидром и элем, а на закусь ломти хлеба с сыром и пшутом. Девушка из-под тишка разглядывала прибывших мужчин. И убеждалась, что решение подчеркнуть статус было правильным и хорошо, что Драгана уговорила её надеть тяжелое бархатное платье. В нём чувствовалось - герцогиня!
Трое из них высокие плечистые, прямо шкафы двустворчатые. Четверо других не слишком крупные, зато жилистые и худые, состоящие словно из канатов и ремней, про таких говорят - жилистые. Ещё трое маленькие, пузатые, как кузнец, интересно ему не родственники?
Десятеро мужчин, с которыми надо было, обязательно, чего бы то не стоило, найти общий язык.
Мила не играла радушную хозяйку, но и не приказывала. Она договаривалась.
Люди хорошо работают, когда понимают свою выгоду, когда дети накормлены и звонкая монета водится в кармане. Мила, вспомнив вечную классику, которой здесь ещё не было... Чехова, которого любила мама: "Я обожал этого профессора, этого жалкого подагрика, я работал на него как вол ". Они будут работать и будут меня любить, когда увидят результаты своего труда и смогут ими воспользоваться. Тогда ей простят все её странности. Хорошо, что прежняя Мила была с характером, а нынешняя добавит всё , что сможет и будет наблюдать, строить, корректировать, финансировать, учиться. На всю жизнь хватит.
Мужики сидели и выжидали, что она скажет. К еде и питью не притрагивались, потому что знали, что в кабинет начальства просто так не вызывают. Нет конечно вылазки в деревню дали некоторый результат... слухами земля полнится.
- Здравствуйте, со многими я не знакома. Если честно, то почти со всеми... Мой отец Герцог Джорджевич находится на службе, в том числе защищает нас с Вами. Я по малолетству до сих пор не брала бразды правления в свои руки, но так дальше жить нельзя. Я так понимаю, что в наших деревнях, во всех деревнях, примерно тысяча двести людей. Считаем для удобства - полторы тысячи. Всего, с бабами, детьми и стариками.
Старосты молчали. Милу это не остановило, она тряхнула головой, перекинула косу вперед и продолжила.
— Сколько из них переживут зиму, до весны ещё месяц? Да, может быть поздно я ставлю этот вопрос, но лучше поздно, чем никогда?!
Мужчины отводили глаза, а Мила сверкала глазами, всё больше расходясь, словно вещала с трибуны.
— Сколько уже умерло в эту зиму?
— Да без малого человек сто, - прогудел вдруг самый высокий мужик. - Детишки малые с голоду мрут! У баб молоко пропадает! А Мужики не знают, чем скотину кормить, а в лесу охотиться Вы запретили! Зерна нет, сеять нечего! А если скотину резать, то вообще кончина придет!
Уши и щёки у Герцогини предательски заалели. Но сдаваться было нельзя, ведь это не она виновата. Но зато в её силах больше такого не допустить!
Мила почти орала, это вообще ей было свойственно, когда она волновалась. Голос повышался, был эмоционально окрашен, но сейчас это даже на пользу.
Она хорошо помнила восьмидесятые девяностые годы, время тотального дефицита товаров, которые зачастую выкладывали на прилавки внезапно, как говорили — «выбросили». Необходимо было отстоять очередь, а то и несколько очередей за каждым видом товара отдельно. Наверно, это началось раньше, но раньше Милу не интересовало, в силу возраста. Когда ты маленькая, можно взять книжку залезть на раскидистую вишню, растущую во дворе. Сидишь на ней, читаешь "Три мушкетера" и плюёшься косточками, аккуратно посматривая, чтобы нив кого не попасть. Правда с книгами тоже были проблемы, на них, как на товары длительного пользования также «записывались в очередь». Существовали определённые дни записи и, чтобы попасть в список, люди вставали в очередь с вечера, посменно с родственниками выстаивая ночь, чтобы с утра к началу записи оказаться как можно ближе к началу списка. Причем запись была непонятного свойства: помимо отметки в магазине нужно ещё было в определённые дни приходить отмечаться у непонятных инициативных людей, чтобы не быть вычеркнутым из списка. Я всё детство проходила с трёх-четырёхзначным числом, записанным шариковой ручкой или химическим карандашом на детской ладошке. Ещё, конечно, можно было сдать макулатуру, но учитывая с какой скоростью я читала книги было всё равно мало...