Въехав в город Мила с интересом осматривалась, ведь она в этом мире ещё ничего не видела кроме своих владений. Этому очень способствовали пробки, которые позволяли ехать неспешным шагом, что должно было бы раздражать, но сейчас было очень к стати. Дорога была узкая, две телеги бы не разъехались, но по бокам оставалось немного места для пешеходов. По грязной брусчатке шли мужчины и женщины, бегали дети. Неспешным шагом, отмечая обилие лавочек украшенных яркими вывесками Милица двигалась со свитой, каретой в которой ехала Драгана, слугами и, конечно, Гораздом. По мере приближения центра города дорога становилась шире и чище. Уже не выливали помои прямо из окна, и они текли в специальных желобах с двух сторон от дороги. Поэтому девушка старалась ехать ближе к центральной части дороги, тем более теперь это было легче — уже могли разъехаться две кареты или несколько всадников. Вдруг раздался крик "Поберегись!" и мимо промчалась кавалькада красивых черных жеребцов со всадниками, явно благородного происхождения, их камзолы были так расшиты каменьями и золотом, что напоминали новогоднюю ёлку. Но тут Миле стало резко не до черногривых красавцев, потому что один из них копытом задел ребёнка и умчался дальше даже не притормозив. Как же так! Мила спешилась, привязав Смерча к специальным брусьям у входа в какое-то заведение из которого доносились умопомрачительные запахи. Осмотрела девочку, попутно отметив про себя, что она небогато, но очень чисто одета. У малышки была рассечена кожа чуть выше виска. Её бросило в дрожь от мысли, что если бы удар пришёлся чуть ниже, возможно девочка была бы уже мертва. Но расслабляться рано. Горазд поднял лёгонькое тельце и безмолвно спросил одними глазами: "Куда нести?". Милица осмотрела улицу за долю секунды принимая решение и тут раздался голосок:
— А у меня мама с папой в этом трактире работают.
Показывая пальчиком на трактир около которого они стояли.
Фасад дома выглядел крепким и... чистым, поручни, к которым Мила привязала Смерча чистыми, за ручку двери можно было взяться без омерзения.
Вывеска на двери гласила "Соль и перец". Девушка решительно взялась за ручку и потянула на себя. Надеясь на лучшее, ведь не может так выглядеть ребёнок если живёт в хлеву. Было достаточно чисто. Полы посыпаны свежей соломой. В просторном помещении стояло несколько столов с лавками. Выбрав ближайший стол Мила приказала положить девочку на него. Столешница была чистой до скрипа, про себя отметила Герцогиня. Она приказала принести миску с горячей водой и чистую ткань, нитки и иголку. Потом подумала и добавила к этому списку ракию*. Её приказание было молниеносно исполнено и всё это ей подала чисто и опрятно одетая женщина с испуганными глазами удивительно похожими на малышкины. Мила быстрыми и уверенными движениями промыла рану, а затем опустила нитку и иголку в ракию. Ничего, крепость напитка пятьдесят градусов, продезинфицируется. Затем посмотрела в печальные глаза девочки из которых тихо катились по щекам прозрачные слёзы, скорее от страха, чем от боли. Прикинула, что когда начнёт зашивать рану - станет правда больно и попросила принести ещё кубок подогретого сладкого вина. Глиняный кубок выглядел чистым снаружи, а вино не пахло кислятиной. Мила протянула его матери и сказала:
— Пусть девочка сделает несколько глотков, ей не будет тогда так больно.
Вздохнула, собираясь с духом и приступила к накладыванию стежков. Старалась шить аккуратно, так как нитки не хирургические не рассосутся. К счастью, у неё уже был опыт подобного рукоделия. Однажды в руках мужа разлетелся на куски диск для болгарки* и кусок застрял в бедре. Он наотрез отказывался ехать в больницу, а оставить на самотёк кусок грязного металла, да ещё и армированного стекловолокном в теле, который причиняет боль, Людмила не могла. Поэтому вздохнула, продезинфицировала, вытащила и зашила. Сейчас было одновременно и проще, сказывался опыт, и сложнее, ребёнок, девочка, и ещё и лицо. Но всё закончилось благополучно, малышка сидела уже на руках матери и уже не плакала.
Мила решила, что раз сюда она уже пришла, здесь чисто и люди хорошие, то можно и остаться переночевать или хотя бы поесть, чего-нибудь жидкого.