Вдруг прямо перед Древичем выпрыгнула из кустов Кудахта.
- Куд-куда? – спросила она домового.
- За цветком папоротника, конечно же! – радостно отвечал Древич, взбираясь на куриную спину, - ой! – вскрикнул он, услышав хруст в кармане, - кажется, я яйцо разбил, забыл про него совсем!
- Куд-куда? – разгневанно спросила Кудахта.
- Да нет, не твое, конечно, - заверил ее домовой, чтобы не расстраивать, и, пришпорив курицу в бока, понеслись они за цветком.
Шатун и Копытыч так и остались стоять посреди леса как вкопанные, с открытыми ртами. Уж кого-кого, а диких куриц они в здешних лесах еще не видали.
Здорово Кудахта крыльями махала, легко они с Древичем через поваленные деревья и старые пни перелетали. Бежали быстро и вскоре русалок догнали.
- Ай! – вскрикнула русалка с фиолетовыми волосами, после того как Кудахта ее в пятку клюнула.
- Ой! – вскрикнула следующая русалка, оказавшаяся на пути у курицы, когда и ей досталось.
- Девочки! – закричала Купава, - здесь бешеная курица!
Ааа! – закричали русалки, когда, оглянувшись, увидели взлохмаченную Кудахту, и тут же бросились врассыпную.
Наконец путь был свободен. Распугав всех русалок, прискакал Древич на Кудахте к цветку папоротника и, сорвав его, отвез обратно к купальскому деревцу. Спешившись с курицы, бросил домовой цветок в огонь и запылал костер пламенем волшебным. Вскоре Копытыч с Шатуном пришли. Поздравляли домового, на руках качали. А затем и русалки из леса вернулись. Так и стояли они в сторонке, боязливо на Кудахту озираясь, пока не заверил их Древич, что Кудахта птица примерная - без повода никого не клюнет.
Всю оставшуюся ночь, Древич, Шатун и Копытыч с русалками хороводы водили, песни пели, шутки шутили и смеялись. А когда время уже к утру было, русалки с разбега через костер обратно в озеро прыгали. Так они благословение праздничное получали, и теперь до самой зимы могли из воды выходить. Довольны остались праздником девицы речные, и заверили добрых духов, что вскоре в гости к ним наведаются.
Вот так и прошла у Древича, Копытыча и Шатуна ночь на Ивана Купала.
Проделки кикиморы болотной
Привезли как-то раз летом в огород к бабе Зое целый кузов чернозема. Опорожнил самосвал кузов и уехал, оставив целую гору земли. Торф жители Волосницы нередко использовали в качестве удобрения, сверху на грядки раскидывали и перекапывали по возможности. Подарок такой бабе Зое сделала дочка Нина, приехавшая вместе с мужем на время летнего отпуска.
Домовой - Древич и полевик – Копытыч все это время сидели на крыше соседнего дома и наблюдали за разгрузкой.
- Молодцы, чего тут скажешь, - расхваливал хозяев огорода полевик, - землю, чтобы она плодородной была, удобрять нужно. Ведь в земледелии не только брать, но и отдавать требуется.
- Да, - согласился домовой, - хорошо, что Нинка в гости приехала. Сейчас они с мужем огород быстро в порядок приведут. Баба Зоя у нас жаловаться не привыкла, но последнее время что-то здоровье ее подводить начало. Не хватает уже сил хозяйство такое одной содержать.
Дождавшись, когда самосвал уедет, полевик спрыгнул с крыши дома и поскакал на своих двух копытцах в сторону кучи торфа, весело виляя хвостом. Загребая когтистыми лапами, вскоре скрылся полевик под землей. Появился только через минуту на самой вершине земляной горки.
- Эй, Древич, - крикнул он домовому, выковыривая торф из своих обвисших телячьих ушей, - иди сюда! Земелька тепленькая, приятненькая. Правда немного болотцем попахивает, ну да это ничего, - отмахнулся полевик, - главное, что пиявок нет.
- Не, спасибо, - вежливо отказался домовой, - я только вчера в бане был, не хотелось бы опять замараться.
- Зря это ты, - ответил Копытыч, все еще сидящий по пояс в земле, - грязевые ванны, между прочим, омолаживают. А то вон посмотри на себя: сединой оброс, под глазами мешки да морщины, весь исхудал, совсем старенький стал!
- Ну, мне и годков то уже не мало, - возразил Древич, - не первую сотню лет живу.
- Ой! Это кто меня щекотит? – вдруг захихикал Копытыч, - ну перестань, не щекотись! – полевик попытался отбрыкнуться копытом и вылезти из норы, но ничего не получилось.
- Копытыч, все в порядке? – крикнул Древич, начиная переживать за друга.