И владыка Олимпа протянул марафонцу чудесный золотой браслет.
- К голове поднесёшь и он тут же сам включится, говори не стесняйся я буду отлично тебя слышать… Примитивно конечно, но более сложную и более удобную связь мы пока ещё у вас не наладили… Впрочем то не твои проблемы. Ну давай, приступай, одна нога здесь, другая на Олимпе…
- А вы что же тут останетесь? – осторожно поинтересовался Фидиппид.
- Останусь ясное дело! – усмехнулся Зевс, лукаво прищурившись. – Поброжу ещё немного, полюбуюсь окрестностями… Скажу тебе по секрету, я тут с такой пастушкой хорошенькой на пиру познакомился… Настоящий лакомый кусочек утверждает, что всё ещё девица… Врёт наверняка, но проверить всё же стоит…
И Громовержец жизнерадостно заржал, заговорщицки подмигивая марафонцу, несколько смутившемуся от таких откровенных разговоров.
***
На светлом Олимпе Аполлон рвал и метал, благо временное отсутствие Зевса позволяло.
- Я что ему мальчик на побегушках? – гневно потрясал кулаками над головой лучезарный бог. – Послать МЕНЯ в услужение какому-то местечковому царю. Верх нахальства! Я ведь покровитель высоких искусств! Живопись, поэзия, музыка, театр, драматургия - вот моя вотчина, но идти в услужение к презренному смертному… Верх коварства! Этот Зевс вероломный изверг, самодур, деспот, извращенец…
- Да тише ты, кретин проклятый! – дружно зашипели на разошедшегося не на шутку блондина Дионис с Гименеем. – Под расстрельную статью хочешь нас всех подвести…
- Чего? – обалдело переспросил Аполлон.
- Ну, выражаясь фигурально… - поправился Дионис. – В смысле, из молниеметателя…
- Да видел я этот его молниеметатель знаете где… - взбешенно начал покровитель искусств, но тут же резко осёкся, заметив в дверях Фидиппида.
- Этот вот длинный точно нас всех заложит! – быстро шепнул на ухо Аполлону Гименей. – Чует моё сердце, так что лучше заткнись…
Златокудрый внял совету и, мрачно посмотрев на марафонца, грубо бросил:
- А это ты, убожество? Приперся, значит…
- Меня Зевс послал! – спокойно и даже где-то дерзко ответил марафонец. – Велел нам вместе отправляться в Фессалию…
- Да знаю я уже… знаю… - махнул рукой Аполлон. – Он видно решил меня сослать! Друзья, это каторга! Да, точно каторга. Он всё ещё не простил меня за ту битву с распроклятым неисправным Пифоном! Дафна, услада глаз моих, я должен на время покинуть тебя, но… где же ты?
И Аполлон обеспокоенно выбежал из тронного зала.
- Она, по-прежнему, у Асклепия… - крикнул поспешивший следом Дионис.
- Отходит от шока! – добавил не отстающий от коллег хмурый как грозовая туча Гименей.
Видя такое дело Фидиппид устремился следом за озабоченными олимпийцами…
***
Распахнув двери покоев олимпийского врачевателя, Аполлон застыл на пороге как вкопанный, сильно вытаращив глаза, итак от природы смотревшиеся слегка на выкате.
Секундой позже из-за плеч лучезарного бога высунулись две лукавые физиономии Гименея с Дионисом.
- Ни хрена ж себе… - прошептал покровитель виноделия, пихая локтем ошарашенного покровителя брачных уз.
- Что б мне лопнуть… - согласился с коллегой Гименей.
Сцена была не для слабонервных.
На позолоченной кушетке врачевателя происходило невозможное.
Слегка приобняв нежную пастушку за хрупкие плечи, гнусный греховодник запечатлевал на трепетных девичьих устах отвратительный слюнявый поцелуй.
- Ах ты, похотливая вонючая крыса!!! – яростно взревел Аполлон, кидаясь на злодея.
- Он сейчас его убьёт… - истошно прокричал Дионис. – Немедленно Гефеста сюда!!!
***
- Это не женщина, это портовая блудница! – так очень нелицеприятно отозвался о своей молодой супруге Аполлон, растирая оцарапанные о трёхдневную щетину Асклепия костяшки пальцев. – Кто бы мог подумать?!! Ведь и дня не прошло как мы сочетались священными узами брака! О, горе мне горе, что же будет через неделю?!!
Как не спешил Гефест в покои олимпийского врачевателя, поспеть он сумел лишь к концу разыгравшийся драмы.
Картина что и говорить выходила эпической.
Сам главный зачинщик жестокой расправы толкал у панорамного окна полную трагизма драматическую речь. Дионис с Гименеем грустно сидели на подоконнике соседнего окна. Фидиппид благоразумно отмалчивался в сторонке. Асклепий же находясь в максимально горизонтально положении, медленно ползал по мраморному полу, собирая остатки выбитых зубов.