- А что это случилось с их золотыми доспехами? – прищурившись, тихо спросил Фидиппид.
- Хамбец доспехам! – улыбнулся Дионис. – Как пресловутому котёнку.
С золотыми доспехами и впрямь было что-то неладно. Доспехи претерпели некую чудовищную метаморфозу, превратившись в какие-то мохнатые коричневые лохмотья.
- А вот и глава заговорщиков Лессал, – радостно потирая руки, объявил покровитель виноделия.
Сын плотника бежал следом за братьями, сжимая в далеко выставленной правой руке свой верный меч.
Неожиданно предводитель богоборцев споткнулся.
В следующую секунду странный коричневый клинок согнулся пополам и, легко переломившись, упал к ногам обезумевшего смертного.
С отчётливым «чвяк» Лессал неуклюже наступил на бывшую некогда грозным смертоносным оружием жидкую массу и, поскользнувшись, съехал на заднице в ближайший овраг.
Диониса казалось сейчас хватит удар.
Содрогаясь от приступа безудержного хохота, он опустил тучку ещё ниже. Как раз в этот самый момент из пещеры повалили остальные богоборцы, преследуемые чёрным гудящим облаком больших разъяренных мух.
Два десятка не обделённых немалой силушкой греческих атлетов преследовал раскрасневшийся коротышка Мидас с хищно выставленными вперёд волосатыми руками.
- Стойте, говнюки проклятые… - так кричал им в спины жадный царь. – И быть может я пощажу ваших юных невест и престарелых матерей…
Когда колоритная толпа пробежала под зависшим над дорогой искусственным облачком, Фидиппид неожиданно почувствовал тошнотворный тяжёлый запах и тут же зажал себе нос двумя пальцами.
- Что это? – гнусаво спросил он. – Что это за мерзостное зловоние?
- Это конский навоз, – спокойно пояснил Дионис, заговорщицки подмигивая.
- Но ведь…
- Да-да всё верно… - быстро закивал покровитель виноделия. – Зарвавшейся наглец просил дар превращать всё своим прикосновением в золото… Я же рассудил по своему… по справедливости… Пусть теперь помается. Будет знать, как дерзить всемогущим богам. Я с самого начала не верил во всю эту затею со ста двадцатью священными храмами. Может он их, конечно бы, и построил, но боюсь, размером они не превосходили бы собачью конуру.
- А что скажет Зевс?
- Полагаю, Зевс меня поймёт и поддержит в моём… довольно нестандартном решении, когда я ему всё доходчиво объясню…
- Стойте, трусливое отребье! – звонко разносилось над греческими полями да весями.
И радостно посмотрев вслед улепётывающему Мидасу, покровитель виноделия патетически заметил:
- Надеюсь, ему хватит ума не хвататься руками за свою дурную голову.
От того, ЧТО именно после этого может произойти с самим Мидасом, несчастного Фидиппида хорошенько передёрнуло.
Бесстрашно спрыгнув с тучки в ближайшие кусты, марафонец со стоном согнулся пополам.
- Ах, какие мы нежные, – ласково проговорил Дионис. – Ну прямо как прекрасная Афродита в первый день своего рождения…
Одним словом история вышла хотя и сильно попахивающая, но зато жутко поучительная.
Глава 16 Пан и Сиринга
Доподлинно неизвестно, о чём именно на следующий день говорил с Зевсом бог Дионис, поскольку свидетелей этой без сомнения интереснейшей беседы не было. Так или иначе, но Тучегонитель простил своего подчиненного и более того, по слухам, даже наградил.
Одни говорили, что сия награда была хорошим олимпийским дружеским подзатыльником, другие упоминали некую украшенную алмазами чашу для вина. Скорее всего врали и те и другие. Олимпийцы ведь любят языками в пустую почесать, особенно, когда перемываются косточки себя любимых.
После памятной беседы покинул покровитель виноделия тронный зал в одном из своих наилучших расположений духа и даже вроде как насвистывал известный олимпийский шлягер, часто гремящий из общих колонок: «Какая грязь, какая власть и как приятно в эту грязь упасть».
Короче, обошлось.
Зеленоватому после постоянных перелётов между небом и землёй Фидиппиду дали отдохнуть недельку, в течение которой марафонец спокойно отсыпался в тени густой буйно растущей экзотической зелени, окружающей симпатичный золотой фонтан, из которого лилось потрясающе вкусное сладкое вино.
Проходящие мимо олимпийцы, конечно, видели две длинные торчащие из-за фонтана тощие ноги в больших стоптанных сандалиях, однако же все думали что это умаявшийся за ночь Эрот отсыпается после бурных приключений среди любвеобильных смертных.