– За что тебя сюда?
– Да ни за что.
– Вот! И меня ни за что. Нынче многих берут ни за что.
Я не стала спорить с этим тезисом. Потом Наталья расположила меня к себе, поведав свой секрет: её подозревают в поповском происхождении, тогда как она написала в анкете, что дочка рабочего:
– Батя мой священник при заводе. Класс-гегемон окормлял. Это ж можно считать, что он сам как рабочий, ну, правда же?
Я согласилась. Гегемон, так гегемон, мне не жалко. Потом Наталья стала расспрашивать обо мне. Терять было нечего, так что я рассказала ей всё как есть, не беспокоясь о том, поверит она или не поверит.
– Из 1922 года? – изумилась Наталья. – И как там, коммунизм уже построили?
– Из 2022. Из следующего века.
– Ох ты, батюшки! И как там?
– Да, в общем, ничего хорошего, – поспешила ответить я.
– Еда всё еще по карточкам?
– Нет, еды достаточно…
– А электричество всем провели?
– Вроде да.
– А грамотность всеобщая?
– Девять классов школы все кончают. Я в десятом.
– Значит, дожали-таки до коммунизма! – удовлетворённо выдохнула Наталья. – Ну, дают большевики! Ну молодцы!
Я хотела спросить, почему это она так обожает большевиков, которые посадили ее в тюрьму за происхождение, но связываться не стала.
– А Ленина не убьют? – осторожно спросила Наталья (то ли со страхом, то ли с надеждой).
– Не. Еще несколько лет он проживёт.
– Сколько?
– Не помню. А потом сам умрёт. И хоронить его не будут. Положат его в Мавзолей на Красной площади.
– Чтоб потом оживить?
– Нет, оживить не получится. Он там лежит… ну… сушёный.
– Нетленные мощи? Ну, тоже неплохо. А кто же после него будет? Троцкий? Или Зиновьев?
– А после него будет Сталин.
– Сталин? Погоди… Это который наркомнац, что ли? Да ладно!
– Он и будет. Надолго.
Наталья как-то изменилась в лице и крепко задумалась. Мы надолго замолчали.
В тот же день её забрали и я вновь осталась в камере одна.
Дни шли за днями. Я уже думала, что забыта в этой камере навсегда, когда однажды охранники пришли и молча повели меня обратно в кабинет следователя.
В том же кабинете я опять увидела двоих своих «знакомых». В этот раз с ними был третий – молодой человек с приятным круглым лицом и холодным, сосредоточенным взглядом.
– Вот она, Александр Георгиевич! – произнес один из следователей. А затем обратился ко мне: – Расскажи товарищу Белобородову свою легенду.
– Нет у меня никакой легенды, – обречённо начала я. – Понимаю, что звучит это безумно, но сказать мне больше нечего: я школьница из XXI века…
Я хотела добавить, что на их месте тоже бы не поверила в такое диво, но краем глаза заметила лежащую на столе газету. На первый странице были дата – 7 июля – и заголовок: «Мятеж левых эсеров не удался. Спиридонова и ее сообщники арестованы. Товарищ Дзержинский освобождён».
– Добро пожаловать в Русскую Революцию, дорогая товарищ из будущего! – провозгласил Белобородов, сделав шаг вперед и протягивая мне руку. – Извиняюсь за неласковую встречу! Сами понимаете – такая обстановочка!
– Обстановочка такая, – повторил один из следователей, наблюдая, как Белобородов жмёт мне руку.
– Чехословаки, – добавил второй, как бы немного оправдываясь.
– Да что вы ей рассказываете! Товарищ из будущего сама всё это знает получше вашего! – оборвал их Александр Георгиевич. Потом он похлопал меня по плечу. – Ну сразу ведь видно, что из XXI века человек! Даже не понимаю, как наши люди могли вам так долго не верить! Если бы я вас увидел, то ни секунды не сомневался бы… Ну так… С какой миссией пожаловали? Вы, я так понимаю, хотите помочь нам скорее достичь коммунизма?
– Честно говоря, я попала сюда совершенно случайно. Вошла в одну дверку и… всё.
– А может быть, не так уж и случайно, а, товарищ? Может, мы эту случайность, так сказать, обернём на пользу борьбе мирового пролетариата? Раз уж вы тут, а?
– О чём вы?
– Пока что не знаю. Но уверен, что женщина из будущего сможет стать мощнейшим оружием в руках партии большевиков… Да вы присаживайтесь!
Мощнейшее оружие присело. Белобородов расположился напротив.
– Ну, расскажите, – спросил он меня доверительно. – В каком году построен коммунизм?
Какая-то сила удержала меня от того, чтобы сказать правду. Новость о том, что построен капитализм, вряд ли обрадовала бы товарища Белобородова, и кто знает, какие кары обрушились бы тогда на меня, гонца, принесшего дурные вести. Так что я ляпнула наобум: