В те очень тяжелые дни мне помогла Агнесс, она все-таки добилась посещения у моего отца, до сих пор не понимаю, как ей это удалось…
– Девочка моя, не плачь, солнышко, я рядом с тобой. – Подруга прижимала меня к своему плечу в надежде, что мне станет хоть чуточку легче. – Поговори со мной, Мирена. Ты не должна прятаться от нас. К чему это затворничество?
– Я умерла внутри, Агнесс. Умерла. – Стонала я когда-то, захлебываясь слезами великой утраты.
– Хорошо, глупенькая, поплачь. Пускай из тебя выйдет вся боль.
– Я не знаю, как жить без нее, я просто не умею.
– Пролей слезы, моя хорошая, и вот что я тебе скажу – проживать боль в одиночестве – не дело! Две недели прошло…
– Я едва сдерживаю на себе взгляды прохожих. Это невыносимо!!!
– Люди все те же… Я хочу тебе помочь! Я знаю, что прогулка вдоль Белого берега пойдет тебе на пользу! Да, далековато, поэтому я зайду за тобой завтра на рассвете.
– Только мы вдвоем, пожалуйста.
– Конечно, как пожелаешь.
Невыносимые ночи стали спокойными.
Несколько раз я отправлялась с Агнесс на Белый берег – это такой чистый песчаный пляж далеко у западных границ. Там было безлюдно, и мне это нравилось. Агнесс наставляла меня на дальнейшую жизнь. Как хорошо, когда в твоей жизни есть человек, которому ты действительно дорог.
Все чаще я стала появляться на улицах города, стала больше разговаривать, а еще, очень редко, но на моем лице можно было застать улыбку. Теперь все было иначе, совсем по-другому. Не было той веселой и жизнерадостной Мирены, а была новая «Я», которая вызывала лишь жалость. Трудно оправиться после случившегося, но спустя месяц, я смогла взять себя в руки, и даже вернуться в пекарню.
К середине лета моя жизнь немного наладилась, и к ней привились новые краски. Отец со временем тоже оправился, но однажды признался, что ему желанно отправиться на юг. Я не стала его удерживать, однако сама понимала, как сложно жить в месте, где все напоминает об Эми.
Отец уехал, оставив за собой обещание вернуться к зиме.
Странности стали проявляться в различных болезненных ситуациях: То ли ссора с владельцем пекарни, или базарным торговцем, а мне становилось дурно – в моем воображении появлялся убийца Эми, с ножом у ее горла. К слову о том роковом вечере: Когда я прибывала в коме, девочки рассказали моему отцу про инцидент в кабаке. Тот урод, явно был в сговоре с тем самоуверенным мужланом, и его решили допросить. Донеся об этом местному главнокомандующему, был выделен отряд крепких стражей и подписан документ на арест. Девочки описали его так хорошо, что даже слепой понял бы по голосу, кто перед ним стоит. К сожалению, как оказалось, арестант успел убрался из города.
Я хотела бы уделить внимание тем странным и неестественным ощущениям, возникавшим в конфликтных ситуациях; совсем скоро я нашла их источник.
– Солнышко, что ты делаешь? – Недоумевала Агнесс, застав меня за странным делом.
– А на что это похоже? Цепочка не отстегивается, так может получится ножницами…
– Зачем тебе это?
– От нее много проблем! Всякий раз, когда я сержусь, впадаю в отчаяние или просто нервничаю – эта вещица напирает треклятыми чарами. Ты можешь сказать, что я сошла с ума, но стоит мне подумать о «ней» плохо, как… как…
– Мирена, ты красна как помидор!!! Пожалуйста, убери ножницы, поранишься ведь.
Я истерически кинула ножницы на кровать.
– Мне хочется прилечь, кулон отнимает все мои силы. Только постараюсь его снять, как он начинает жечься и душить.
– Говорила я тебе, глупая, надо было оставить кулон на Айгор Шторм. Но почему раньше этого не происходило?
– Тогда это было легкое покалывание, едва заметное. Когда мое здоровье пришло в норму, чертова вещь ослабла, она перестала мною питаться, но при эмоциональных всплесках, она дает о себе знать!
– Ого, все не просто… Знаешь, есть хорошая идея!
– Выкладывай.
– Обратись к Гассу. Твой папа оставил его за главного в подмастерье, помнишь?
– Терпеть этого зудня?
– Или терпеть боль от проклятого кулона!
– Хорошо. – Согласилась я. – Дай мне время, я хочу переодеться.
– Бог мой, Мирена, этот след на шее…
– Похоже на раздражение.
– Это ожоги!!! Родная, поспешим.
Мы прошли пару улиц и остановились у старой швейной мастерской, нас привлекло сборище зевак за ее углом. Мы подошли ближе.
«Средь белого дня?», «Это же просто немыслимо. В нашем городе? Никогда!», «Ужасы какие…».
Мое любопытство заставило меня распихать толпу и поглядеть, что же там произошло. В городе был объявлен убийца, и его первой жертвой стала Вилья.