Не ответив ей, он спросил:
— Я так понимаю, у тебя никого не было?
— У меня нет времени на личную жизнь, — сказала она.
— Потому что ты много работаешь?
Феликс небрежно пожала плечами.
— Уверена, ты сам знаешь, что это такое. Должно быть, ты работал по вечерам и в выходные, чтобы стать тем, кем являешься сейчас.
— Как и ты, — произнес он с улыбкой, от которой ее сердце растаяло. — Значит, у тебя не было серьезных отношений?
Она могла бы спросить его о том же, но ей не хотелось слышать о его женщинах.
— Нет, — ответила она, затем внезапно вспомнила о Ли Томпсоне.
— Нет? — спросил Натан, заметив ее секундное колебание.
— Почти, — призналась Феликс, но ей не хотелось об этом говорить. Она встала из-за стола. — Я допила кофе. Думаю, мне пора.
Натан тоже поднялся и огляделся вокруг.
— Мы спустимся пешком.
Феликс открыла рот, чтобы возразить. Она не привыкла, чтобы за нее решали.
— У тебя подходящая обувь, — добавил он, не сводя глаз с ее лица. Интересно, когда он заметил, что на ней были туфли на плоской подошве.
Ее возражение так и осталось невысказанным. Она поняла, что хочет прогуляться с ним.
— Ты часто делаешь физические упражнения? — спросила Феликс, когда они направились к зигзагообразной горной тропинке, рядом с которой стоял указатель «Дорога Томаса Манна».
— Всегда, когда есть свободное время. А ты?
Судя по расстоянию на указателе, их путь до Давоса займет минут сорок.
— У нас дома есть бассейн. Я плаваю почти каждое утро.
Внезапно Феликс охватило чувство радости, когда она вместе с Натаном шла между сосен, на ветвях которых сидели птицы, названия которых она не знала.
— Но любовники-то, разумеется, у тебя были? — спросил Натан через некоторое время.
— Мы, кажется, говорили о физических упражнениях, — сухо произнесла Феликс.
Он снова обворожительно улыбнулся, и ее сердце пропустило удар.
— Да черт с ними, с упражнениями. Мне бы хотелось больше узнать о потрясающей женщине, на которой я был женат все эти годы.
Ее лицо вытянулось от удивления.
— Так ты поэтому меня преследовал?
— Признаюсь, не только потому, что хотел узнать о твоей личной жизни, — ответил Натан. — Хотя меня немного заинтриговало то, что ты носишь обручальное кольцо.
— Считаешь, мне не следовало бы?
— Это твое дело, — ответил Натан. — Скажи, это то самое кольцо, которое я надел тебе на палец.
— Я не думала, что ты станешь возражать. Никто не знает, за кем я замужем и…
— Я не возражаю, — перебил ее он.
— Оно сослужило мне хорошую службу, когда я не ходила на свидания и думала только об учебе.
— Наверное, оно раздражает твоего отца, — заметил Натан.
— Не то слово, — ответила Феликс, вспомнив, какой разразился скандал, когда отец впервые увидел на ее пальце кольцо. Эдвард Брэдбери рвал и метал, но она наотрез отказалась его снимать.
— Но твоих поклонников наличие кольца не останавливало, — предположил Натан.
— Я несколько раз ходила на свидания, — призналась Феликс поймав на себе его пристальный взгляд. — Так, ничего серьезного.
— Хочешь сказать, что у тебя не было любовника? — Очевидно, он в этом сомневался. — А как насчет Доусона?
— У меня с ним ничего не было. Ни с кем ничего не было, — неловко произнесла она.
Неожиданно Натан остановился, и Феликс натолкнулась на него. Она непременно упала бы, не поддержи он ее. Он был так близко, что все ее чувства обострились.
— Ни с кем? — переспросил он. — Ты никогда…
У нее пересохло во рту, когда он посмотрел на нее с удивлением и восхищением.
— Ни разу, — пробормотала она и, когда его взгляд задержался на ее губах, поняла, что он собирается ее поцеловать.
Его руки по-прежнему держали ее, вызывая в ее теле дрожь, но Феликс была не готова и отстранилась — и тут же об этом пожалела. Она хотела ощутить прикосновение его губ к своим губам, узнать их вкус. Но было уже слишком поздно. Натан отпустил ее, и они пошли дальше по тропинке. Только теперь Феликс было труднее сконцентрироваться на деревьях, птицах и белках. Каждая клеточка ее тела звенела как натянутая струна.
— У тебя какие-то предубеждения против мужчин, Феликс?
Этот вопрос привел ее в замешательство, но за долгие годы практики она научилась не подавать виду.
— Потому что у меня не было любовника?
— Тебе двадцать шесть, и ты достаточно зрелая для того, чтобы иметь сексуальный опыт. Думаю, всему виной твое несчастливое детство. Твоя мать трагически погибла, а твой отец не из тех, кого волнуют чувства других.