И что-то щелкнуло.
Хрустнуло.
С соседнего куста в воздух поднялась стайка воробьев, которые загалдели, зачирикали… а Линка помогла вернуть некроманту равновесие и сказала:
— Ногу зафиксировать надо. Может, вас в деревню пока забрать?
Некромант же, густо покраснев, — почему-то он старался на Линку не смотреть, ответил:
— Не стоит. Я… у меня медицинские амулеты есть. К утру нормально будет, но… если поможете добраться до лагеря, буду благодарен.
А нам что? Мы и помогли.
Глава 5 В которой сказывается о делах житейских и местах диких
Поверьте, все неприятности имеют обыкновение рано или поздно заканчиваться.
Про некроманта я не то чтобы забыла, скорее уж день пришел, а с ним свои заботы. Нет, бедолагу — а он все одно кажется мне смутно знакомым — мы дотащили до лагеря. Как лагеря… название одно. Обустраиваться он решил близ старых конюшен. И пусть уцелели они куда как лучше самой усадьбы, но для человеческого проживания не годили. Однако некроманты — народец неприхотливый, вот и этот расчистил площадку на манеже, благо, тот был открытым, а потому особо и не изменился. Поставил палатку. Перед палаткой — печурку с севшим наполовину горельным камнем. Тут же стоял короб, то ли со снедью, то ли с оборудованием. Еще с дюжину виднелись в стареньком пикапе.
— Я пока тут… на разведку, — некромант Николай гляделся вполне бодрым, даже пытался прыгать сам, показывая, что вовсе даже не нужна ему помощь. — Основная группа позже приедет…
— Да? — Ксюха обошла манеж.
И я тоже.
Вот ведь… интересное место. И почему я прежде тут не бывала? Хотя… к старой усадьбе ходить было строго-настрого запрещено. И надобно, чтоб этот самый запрет Васятке повторили, а то вон, глаза блестят жадно, и сам того и гляди треснет от любопытства.
— Воду из бочага не берите, — добавила Ксюха и, переглянувшись со мной, сказала. — А лучше вовсе закройте его. А то… дети тут у нас любопытными стали. Как бы чего не вышло.
Васятка засопел.
А некромант кивнул.
Присевши на походный стульчик, он ощупал ногу, нахмурился. Я руки за спину убрала. Не хватало еще самой себе неприятностей искать. Вывиха там нет, так, небольшое растяжение связок. К вечеру, конечно, разболится, но если ногу не тревожить, то утром нормально будет.
И амулет опять же.
Некромант явно раздумывал, использовать его или так обойтись. Пока-то, как оно бывает, нога не болела, и не пухла, и вообще выглядела обыкновенной приличною конечностью.
— Приложите, — сказала я. — А то потом хуже будет.
Он глянул искоса, но кивнул.
А мы…
— Папенька передать велел, — Ксюха перекинула косу на грудь. — Что к вечеру подойдет…
— Может, — с сомнением произнесла Линка, — все-таки в деревню?
В деревню некромант идти отказался, а уговаривать мы не стали. Взрослый, чай. Разберется. Назад мы шли через Лопушанку, в которую Ксюха Васятку загнала и не выпускала долго. И сама залезла, отшептывала, водой поливая. А Васятка стоял смирнехонько, пусть и видно было, что не по нраву ему оно.
— Холодно, — пожаловался он, на берег выползши.
И носом шмыгнул.
И чихнул.
— Побежали, согреешься, — предложила я, глядя на тощее Васяткино тельце. И ведь ест-то он нормально, побольше меня, а куда что девается? Кожа рябая ребрами натянута, хребет выпирает, а живот впалый до того, что того и гляди пальцем Васятку насквозь проткнешь.
— Не догонишь! — взвизгнул он и понесся.
А Ксюха, глянувши вслед Васятке, сказала:
— Надо бы и дружка его… и сегодня пригляни, а то вода темная, густая, а ну как позовет?
Я кивнула.
— Тетке сказать придется…
— Придется, — согласилась Ксюха.
— Васятка обидится.
— Зато живым будет, — Линка жевала стебелек ежи сборной. — А обида пройдет.
И верно.
К дому Беспального мы пошли вместе, да только, сколь ни колотили в железную калитку, никто-то не открыл.
— Я папке скажу, — решила Ксюха.
На том и разошлись.
Васятка был дома, забрался на печь, накрылся старым тулупом, там и дрожал, что лист осиновый. Тетка на него поглядывала искоса, но ничего-то не спрашивала.
Пришлось каяться.
Мне сперва, а там и Васятке, который, конечно, сперва дулся, но как тетка сунула ему кружку горячего молока, приправленного медом, а к нему ломоть свежего хлеба, так и перестал.
— Взрослеешь, — сказала тетка. И ко мне кружку подвинула.
Хлеб был самопечным, а я и не заметила, чтоб она опару ставила. Стало быть, не тут… к дядьке Святу ходила? Верно, вон, лежит на столе, свернулась тонкими кольцами вяленая колбаса. И пахнет чесноком, травами, мясом.