— Ты?
— Я худеть стала. Меняться. Чтобы ему угодить. Но что бы ни делала, все становилось лишь хуже… — Ксюха моргнула. — Он ведь… понимаете, если бы он был просто сволочью, тогда бы понятно. А он… то он ласковый, на руках носит, осыпает подарками, то вдруг… скажет что-то, ударит в самое сердце. Но тотчас извинится. И снова ласковый… когда пощечину залепил, то умолял о прощении. Подарил кольцо. Предложил замуж… а к чему замужней женщине работа? Он способен семью содержать. Мое же дело — домом заниматься.
— И ты…
— Поверила.
Теперь уже настала моя очередь обнимать Ксюху. Я слышала, как колотится её сердце, и не знала, чем успокоить.
— В любовь ведь хочется верить. А потом… потом стало хуже. В какой-то момент я узнала, что он мне изменяет. И он не стал отрицать. Сказал, что это ведь ерунда, что ему нужно разнообразие, но муза его — я и только я. Что я должна гордиться. А еще знать свое место.
— У тебя его волос, случайно, нет? — поинтересовалась Линка отстраненно.
— Я из больницы сбежала… знаешь, наверное, это бред, но… когда я поняла, что беременна, то обрадовалась. Мне же казалось, что в целом у нас все неплохо, что есть какие-то сложности, но это временное. И стоит ему узнать о ребенке, как все тут же само собой наладится.
Ксюха нервно хохотнула.
А я подумала, что, если дядька Берендей узнает хотя бы часть… в общем, волос и не понадобится. Он в Лопушки всю тушу этого героя притащит.
— Он на гастролях был с какой-то из своих… девочек. Он их так всех называл. Мои девочки. И я ведь старалась не ревновать. Быть гибкой. Понимающей. Дурой.
Ксюха дернулась было, словно желала вскочить, но осталась на месте.
— Он вернулся. Опять выпивший и не только… он начинал что-то принимать, правда, не говорил, что именно. И вообще это была запретная тема. У нас много имелось таких вот запретных тем. Я накрыла стол. Я хотела устроить праздник. А он выслушал. Потом поднялся медленно так… подошел ко мне. Обнял. И сказал, что я такая же, как остальные. Все испортила. Удара я не почувствовала. Сразу. Потом… потом стало так больно…
— Ты мне фамилию скажи, — попросила Линка.
— Зачем?
— Маму попрошу… она не будет задавать лишних вопросов.
Я кивнула.
Линкина матушка порой была диво до чего понимающей. А волкам Мары все одно, на кого охотиться.
— Не стоит, — Ксюха покачала головой. — Я… я просто хочу обо всем забыть.
— Если передумаешь…
— Дам знать. Очнулась я уже в больнице. У его хорошего знакомого. А тот сказал, что у меня выкидыш случился, что… вряд ли дети еще будут.
Линкины ноздри раздулись, а губы слились в тонкую нить. И подумалось, что имя она выяснит. Потом. Позже. Когда Ксюха подуспокоится. А то и говорить ничего не станет.
И я не стану.
Но ночью схожу к Ведьминой пади, есть у меня один заговор, на кровь. А кровью мы еще когда обменялись.
— И он тоже рядом был… держал за руку, все повторял, мол, как получилось так, что я была неосторожна, что оступилась, упала с лестницы… голова у меня закружилась. С беременными такое бывает. Но он не сердится. Ничуть. Он даже готов жениться. Хоть завтра.
— А ты…
— Я ж не дура. Я… кажется, именно тогда я и увидела его, настоящего. И поняла, что меня ждет, что он будет пить силы, пока не выпьет все досуха. А потом найдет другую дуру.
— И ты ушла.
— Сбежала. Сюда, — Ксюха поднялась. — Вы только… папеньке не говорите. А то ведь расстроится.
— Папеньке не скажем, — пообещала Линка.
И мы переглянулись.
Сами справимся.
— А вот тетушку я попрошу, чтобы глянула, — я погладила теплую Ксюхину руку. — Тот доктор… он ведь мог и ошибиться. А если даже и нет, то ты же знаешь… у нас тут все иначе. И что там не поправят, здесь сделают.
Ксюха поджала губы.
И не стала отрицать, что вовсе о тех сказанных словах не думала. Думала. И гадала. И мучила себя.
— Она умеет молчать, — добавила я. — Поверь.
Если не нам, то кому?
Глава 11 В которой повествуется о том, как сложно бывает мужчинам понять женщин
…и тогда создали Боги женщину. Зверек получился злобный, но на редкость забавный.
Николай Николаев думал о ведьме.
О той ведьме, которая вновь заглянула, став невольным свидетелем скандала. И за это вот было стыдно. Что она о нем подумает?