— Вы… вы меня бросаете!
— Ничуть.
— Но здесь же… волки!
— Оборотни, — поправил Николаев. — Но если вас что-то смущает, то вы вольны вернуться в Москву. К примеру, завтра?
Ольга отвернулась.
Не вернется. И не успокоится. Все-таки Николаев никогда не умел разговаривать с женщинами. А жаль. Жить стало бы много проще.
Олег слушал нервический щебет секретарши и пялился в окно.
Настроения не было.
Совсем.
Было желание взять что-нибудь этакое, вот, к примеру, ту каменную фиговину, которую ему то ли подарили, то ли заставили купить.
— …и таким образом… — секретарь запнулся и замолчал, уставившись круглыми испуганными глазами.
— Иди ты… — Олег добавил пару слов из тех, что давно сидели на языке, но вот высказать их кому-то было никак невозможно.
И секретарь не заставил себя уговаривать.
Выскользнул за дверь и дверь, что характерно, прикрыл.
А может, он? Трусоватый человечишко, а трусость, она всегда сродни подлости. И на Калину засматривался. Издали, конечно, но все же… с другой стороны, его проверяли, да и на Калину многие засматривались.
Олег мотнул головой и упал в кресло, сжал голову, задумавшись, что ему делать.
Нет, старый приятель прав.
Забыть.
Только не получалось.
Вот… никак. Он старался. Честно. И с Ингой в люди вышел. Опять же, в газетах о сговоре написали, так что теперь дороги назад нет. Не простят ему, если отступится.
И Инга…
Может, не красавица, конечно, но ей и не надобно. Умная спокойная женщина, рядом с которой, впрочем, Олег ощущал себя… неспокойно.
Нельзя ехать.
Никак нельзя. Да и… то, что вчера случилось… он не собирался вовсе. До свадьбы. Потом бы, конечно, пришлось, ибо наследники нужны. Хорошие правильные наследники. Такие, которым и дело передать можно, и вообще гордиться. Но после свадьбы.
А тут вдруг…
И не понять даже, как оно произошло. Ехали… с галереи той ехали, которую на Олеговы деньги открыли. И на Ингиного папаши тоже. Совместный проект в знак большой взаимной любви. Галерея… никогда-то Олег не понимал этого. Нет, живопись — это хорошо. Он сам рисовать не умел, думал как-то научиться, да все времени не хватало.
И цветочки любил.
Еще корабли, особенно которые с парусами. Красиво. Душа отдыхает. А на выставке кораблей совсем не было. И цветочков. И ничего-то понятного нормальному человеку. Инга что-то там щебетала восторженное о новых направлениях в искусстве, о поддержке молодых талантов.
Раздавали грамотки.
И гранты.
Вот Олег, руку на сердце положа, никому б из этих малевальщиков и рубля бы не дал. Велико искусство, набрызгать краски на холст или там пару полосок провести. А стояли с таким видом, будто по меньшей мере императорский дворец расписывали.
Ну их.
Не в этом дело. А в том, что на выставке было муторно, потому он и выпил. Инга сама поднесла, почувствовала настроение, даром, что баба, но вот… понимающая.
Ей бы мужика толкового.
Олег дернул головой. О чем он вообще думает?
О вчерашнем.
И о том, что потом, после уже, Инга сама вызвалась его довезти, хотя шофер имелся. А Олег взял и согласился. И поехали. Говорили… хорошо говорили. А потом уже в доме, и тоже… и как-то вышло, что в постели очутились.
И утром встали.
Ему было слегка совестно, но Инга, мягко улыбнувшись, сказала:
— Нам следовало убедиться, что брак этот не будет ошибкой.
Тогда-то Олег обрадовался, что нашлось такое хорошее объяснение, и согласился, что именно в этом дело.
— Не будет, — сказал он и ручку поцеловал.
И еще подумал, что надо Инге поднести чего-нибудь этакого. Или нет? Девкам-то он подносил, они изначально ждали, да только Инга — это не случайные шалавы.
Она — жена.
Будущая.
И не обидится ли? Или, наоборот, обидится, если ничего не подарить? Сложно с бабами… потому Олег и озадачил Белова. Тот же, усмехнувшись, сказал:
— Отправь ей цветы и конфеты. Она любит бельгийский шоколад.
Правда, на мгновенье показалось, что в Беловских глазах мелькнуло что-то этакое, на редкость недоброе. Мелькнуло и исчезло.
Про шоколад Олег распорядился. И про цветы тоже.
Но…
Все равно… теперь точно отступить не позволят. И сам он себе тоже не позволит. И надо бы успокоиться, делами заняться, а в голове одни глупости. Мешают.
Именно.
В этом дело, что мешают. Отвлекают. Не дают жить дальше. А значит, что? Значит, надобно разобраться со всем…
В руке хрустнуло что-то, и Олег с раздражением отправил обломки стилуса в мусорное ведро.