Оказавшись в прозрачном пирамидальном сооружении, полностью залитом невероятно ярким слегка синеватым лунным свечением, алхимик, взглянув на расположение небесного светила, с тревогой осознал, насколько ограничено его время и резким движением руки смел все увеличительные приспособления со стола, освободив его для своей ноши.
Торопливым шагом он вернулся в лабораторию, начиная перебирать в голове, казалось, давно забытый и утерянный рецепт приготовления возвращающего к жизни эликсира, обнаруженный совсем случайно в одном из древних манускриптов.
Сняв с себя тяжелый, местами даже слегка заледеневший плащ, алхимик взял со стеллажа глубокую серебряную чашу и приступил к смешиванию ингредиентов, каждый раз окрашивая содержимое в разные сверкающие тона, не забывая при этом учитывать строго указанное количество добавляемого вещества для идеального результата.
Когда получилась определенная жидкая масса, он взялся за кожаный мешочек и аккуратно извлек из него человеческий палец, как часть плоти мертвеца, затем достал маленький пузырек с кровью, о принадлежности которой оставалось только догадываться, и добавил все в чашу.
И наконец последний, возможно, самый важный элемент во всем этом необычайном эликсире — звездная пыль. Крохотные частицы, которые остаются после обработки довольно редкого и чрезвычайно дорогого небесного металла.
Вскоре, когда все ингредиенты успешно превратились в серебристую жидкость с внутренним свечением, алхимик перелил половину содержимого в небольшую колбу и, решив, что этого будет вполне достаточно, тут же поспешил наверх.
Первым делом он обратил внимание на сменившееся положение луны, боясь даже подумать о том, что на приготовление зелья ушло гораздо больше времени чем изначально планировалось, из-за чего ритуалу мог грозить полный срыв; но ночное светило не торопилось покорять звездный небосклон, и пока лишь небольшим краем возвышалось над куполом.
Алхимик, имея в запасе всего несколько драгоценных секунд, положил светящийся эликсир на край стеклянного стола и принялся спешно высвобождать свой загадочный груз из-под покрывала, пока на прозрачной поверхности не появилось слегка посиневшее от холода тело подростка. Им оказался не подававший признаков жизни худой рыжеволосый мальчик, на вид лет четырнадцати, раздетый по пояс и усеянный кровавыми ссадинами и ушибами. Серебристый эликсир тут же пролился ему на лицо и через глаза начал быстро просачиваться внутрь, не оставляя ни малейших следов. И именно в тот момент, когда луна взошла над центральной точкой купола, озарив сложную конструкцию из разнонаправленных зеркал, оттуда вырвался ослепительно синий столп света.
Многократно усиленное лунное сияние объяло тело подростка и, казалось, просвечивало его насквозь, пока рыжеволосый мальчик вдруг не зашевелился.
Вскоре ночное светило вновь сменило небесное положение, и зеркальное волшебство исчезло, оставив алхимика наедине с последствиями удавшегося на славу эксперимента.
Затем последовала магическая реакция, возникающая у всех волшебников сразу после появления на свет, подчеркивая их отличительную особенность, когда тело покрылось сотканной из отблесков голубого света материей, на какой-то миг полностью безопасной, но чуть позже обладающей разрушительным воздействием.
Стеклянный стол с едва уловимым хрустом, не выдержав такого давления, моментально рассыпался на расплавленные осколки, уронив свою непомерную ношу на холодный каменный пол, заставив в скором времени и его затрещать от чрезмерно высокого нагрева.
Таинственный алхимик все это время спокойно наблюдал за каждым новым этапом возрождения волшебника, испытывая небольшое удовлетворение от проделанного обряда, и с легкостью предвкушал возвращение подростка в сознание, чтобы снова заговорить с ним, впервые после долгих лет.
Вскоре голубая материя, залечив на теле все ссадины и ушибы, исчезла, оставив юного мага лежать в образованном в полу углублении с исходящим изнутри дымком изрядно раскаленной каменной породы.
Юный маг резко открыл глаза, блеснув в полумраке купола невероятно светлыми расширенными зрачками, и долгое время смотрел в одну точку, вспоминая все события, произошедшие с ним в прошлой жизни, в том числе и смерть.
— Добро пожаловать в мир живых, Эйнон! — произнес загадочный покровитель, продолжавший стоять в тени купола. — Я рад твоему возвращению!
Рыжеволосый подросток, услышав знакомое имя, не сразу вспомнил, кому оно принадлежит, и лишь озадаченно повернул голову в сторону незнакомца.
— Что? … — хрипло и едва различимо сошел с уст Эйнона так и не заданный до конца вопрос.
— Ты был мертв, Эйнон, — произнес проницательный алхимик, будто прочитав его мысли. — Твое тело нашли на городской площади, и от него мало что осталось после высокого падения. Но все же ты жив…
— Как такое возможно? — набравшись сил, спросил маг, восставший из мертвых.
— Я смог поместить твою душу в другое тело, — без тени хвастовства ответил собеседник, словно проделывал что-то подобное уже много раз, и продолжил: — Для этого мне потребовался рецепт эликсира, найденный в Затерянном городе. И последнее, что мне оставалось — это подобрать ингредиенты, в том числе и новое тело. Я нашел этого бездомного мальчика лежащим на дороге у входа в постоялый двор. Видимо, он пытался выпросить немного еды, но вместо помощи получил порцию насмешек и издевательств, и в итоге оказался на волоске от смерти. Никто был не в силах ему помочь, да и не собирался. А дальше ты уже догадываешься.
Эйнон тоже, когда-то пережил что-то подобное, и ему было искренне жаль бездомного мальчика, тело которого он занял, но его сейчас волновал другой вопрос.
— Кто ты?
Алхимик, отбросив таинственность, приблизился чуть ближе.
— Ты!? — зрачки Эйнона, казалось, стали еще шире, когда перед собой он увидел того самого человека в необычной для этого мира одежде, встреча с которым много лет назад кардинально изменила его жизнь.
Тридцать лет назад
Эйнон, пребывая в глубокой растерянности, и уже не зная, что делать, продолжал бежать из последних сил, в надежде оторваться от зловещей погони, вздымая под собой осеннюю листву, обильно застелившую лесную дорогу под тенью величественных дубов и буков.
Длинный походный плащ постоянно задевал края выступающих из-под земли кореньев, не до конца утоптанных лошадьми и повозками, оставляя преследователям подсказки в виде рваных лоскутов ткани, позволявшие найти правильный след.
В этот момент хмурое небо над лесом потемнело и пошел прохладный моросящий дождь, слегка остудивший покрывшегося изрядной испариной десятилетнего подростка.
Эйнон резко остановился и обернувшись назад, стал пристально вглядываться в гущу разросшихся в вечной тени древесных исполинов, боясь увидеть вдали силуэты своих недоброжелателей, что так сильно желали ему несчастья, стараясь любым способом оградить его от встречи с посетившим местный трактир волшебником, к которому он так отчаянно стремился попасть.
Эйнон родился с магическим даром, но ничего существенного сотворить не мог, разве что призвать слабый ветер, и постоянно подвергался ожесточенной критике со стороны жителей деревни, а также гонениям и унижению среди сверстников.
Для больших достижений ему не хватало знаний в области магии, пока не появился великий шанс.
Трактир располагался по другою сторону протекающей по дну глубокой расщелины горной реки, что разделяла границы густого леса и каменистого предгорья, путь от которого уводил в другие земли, демонстрируя остатки природных владений в виде огромных засохших изваяний деревьев, которые из-за нехватки влаги в горной породе должны были рано или поздно обреченно погибнуть.
Через реку, высоко над пропастью, вел небольшой и уже довольно потрепанный временем каменный мост с невысокими полуобвалившимися оградами по обе стороны, а уже в десятке шагов справа располагался тот самый заветный постоялый двор — прекрасный дом с двускатной крышей и с пристроенной у самого края широкой округлой башней с вывеской над входом.