Национализм – это в сравнении доброкачественная опухоль в теле нации, при “благоприятных” условиях переходящая в злокачественную – это фашизм. А иногда и откровенный расизм, когда заявляют на уровне официального лица об этнической несовместимости двух соседних народов. То есть, один из них должен исчезнуть…
Автор
Глава I
- Я плохой, – равнодушно ответил Длинный, неприлично зевая. – Поверьте, все хорошие люди -лицемеры. Чтобы сохранить планку хорошиста, они постоянно вынуждены лгать. Лицемерие провоцирует, в конце концов, подлость. Получается сплошная бутафория…
А с плохого чего взять? Он и так плохой. Потому, какой есть. Парадокс…
Москва встретила меня неласково. Стояла осень. День был пасмурный и дождливый. Я со спортивной сумкой на плече неторопливо шел вдоль Курского вокзала и думал о прожитом. Сердце угнетенно билось, и меня доканывало желание послать все к чертям собачьим, найти Джулию и укрыться с нею где-нибудь подальше.
К сожалению, не всегда можно потакать желаниям…
Еще в Баку я получил известие, что родители пытаются ее выдать замуж за какого-то перспективного хачика, но она упорно отказывается.
Мы иногда созванивались. Лишних слов не говорили – зачем… Я лишь просил, чтобы она ждала. Подожду, сколько понадобится, ответ всегда звучал лаконично. Почему так долго, тоже не обсуждалось, ситуация была ясна, телефоны прослушивались.
Пока что меня должны были встретить перед кассами Ленинградского вокзала, куда я быстро добрался на метро с Курского, и помочь с обустройством. На вопрос, кто и как, в Конторе ответили уклончиво – сами найдут.
Кругом ходили, словно заведенные роботы, жители и гости столицы. Ощущение – всем на всех наплевать. Лишь угрюмый и пожилой милиционер, вяло жуя бутерброд, кажется, с сосисками – их продавали рядом, в маленькой не то в будке, не то в палатке – неодобрительно сверлил злым взглядом.
“Что ты буравишь меня, словно скважину? Наверно, годков 10 раньше у тебя не такое сердитое лицо было”, – вздохнув, подумал я, вспомнив свой первый приезд в Москву в составе группы детей нефтяников по линии профсоюза. Какие тогда были люди, господи! Улыбка на лицах, свет в глазах… Не у всех, конечно, – уродов всегда хватало. Но их как-то неописуемо меньше было. Милиционер терпеливо объяснял приезжему, перешедшему дорогу в неположенном месте о неправомерности его поступка, вежливо слушал стандартные оправдания, попутно подавая объяснение – куда и как пройти, что и где найти…
Я про себя улыбнулся и подошел к слуге закона с недобрым взглядом.
– Товарищ милиционер, подскажите, пожалуйста…
– Я те че, адресное бюро, мать твою? А ну, топуй отсюду! – гаркнул он мне, брызжа томатным соусом и дожевывая остатки бутерброда. И когда я шарахнулся, заорал вслед.
– Стой! Покажи документы! Че-та рожей не вышел.
– Ты свою-то видел? – я начал злиться.
– Что-о!.. – он моментально схватился за дубинку, висящую сбоку. Я вздохнул и сосредоточился на оружии рабовладельцев всех времен и народов.
“Хреновый ты разведчик, Гусейнов,” – невольно подумал. – “Что ты топчешь говно?”
– Суши весла, папаша! – чей-то звонкий голос за спиной милиционера, словно волшебная палочка, остановил дубинку на лету. Мент невольно обернулся.
– Он свой…
Я с удивлением посмотрел на возникшую, словно добрая фея из ниоткуда, худенькую девушку. Впрочем, одета она была не так, как фея, а как ее паж – в джинсах, кожаной курточке и широкой модной кепке, скрывающей, вероятно, волосы. Двое здоровых ребят в спортивках и кроссовках внушительно стояли за ее спиной, играя желваками.
– Он наш. Мы должны были его встретить, опоздали. Видишь? – она пальцем указала на край моей тельняшки, “выглядывающей” из-под рубашки.
– Да он черномазый, – возмутился мент, – какой он ваш? Пусть документы…
– Ты че, не понял, урод? – один из “шкафов” вплотную подошел, носом упираясь аж в его лоб. – Щас твоя морда потемнее будет. Его Игорь ждет. Пшел отсюда!
Тот побагровел от ярости, но, видимо, бессильной. И, уходя, плюясь и матерясь, все оглядывался, лицезря, как троица, взяв меня в кольцо, уводит в сторону от вокзала. Впереди шла девушка, держа руки в карманах, и что-то весело насвистывая.
“Однако…” – подумал я, мысленно почесав затылок. – “Или с кем-то спутали, или…”
Что-то знакомое мелькнуло в чертах незнакомки.