И ладно, если бы Малия просто была шокирована или расстроилась, но нет. Эти слова — слова её отца — встали комом посреди горла, стали ножом, что воткнули в спину. А воткнул самый дорогой человек.
Но практически сразу же отец добавил, что если она хорошо доучится там, то он, так и быть, отдаст ей один из семейных артефактов, что не могло не радовать её. И так как деться ей было некуда, она, конечно же, прошла все экзамены…, но с треском провалила их.
Из 400 очков, что составляли максимальный бал, Малия умудрилась получить лишь 3 бала. Это было впервой за всю историю академий, когда кто-то получил 0 баллов на каком-то экзамене, и его общий балл был ниже 4. А ведь мысль об артефакте согревала ей душу как ничто иное, так что Малий поставила себе цель вступить.
Она все лето по пятам преследовала ректора академий, то и дело прося дать ей еще один шанс. В итоге, она даже, можно сказать, что стала частью семьи ректора. И к концу лета, когда Малия собиралась уже пойти топится в ближайшею речку, ректор сказал, что она, так и быть, получила ещё один шанс.
Трудно описать словами радость, что испытала тогда Малия. А теперь она стояла прямо напротив человека, что когда-то поверил в неё, и отлично понимала, что одним «простите» тут не обойдется.
— Студентка Даркнус-Алба, не соизволите ли вы объяснить, что вы тут делаете? — пристально смотря на нее, задал вполне ожидаемый вопрос ректор, и Малия мигом захотела задать такой же вопрос графу Джусу, но жаль что не могла. — Неужели уроки по целительству уже проходят в лесах и пещерах?
Малия тяжело сглотнула и, посмотрев прямо в глаза ректора, мило ему улыбнулась, но тут же с горечью поняла, что это не повлияло на него. Тут Малия вспомнила как-то услышанные от своего отца слова, что он когда-то услышал от своего отца, и были они такими:
«Лучшая защита — это нападение.» — Правда тогда Малия не слишком поняла значение этих слов, но зато сейчас она в точности поняла, что надо делать.
Повернувшись спиной к ректору, чтобы немножко набраться смелости, Малия одним быстрым движением повернулась назад и молниеносно ударила ректора между ног. Ведь как, уже на этот раз, говорила её бабушка по материнской линий: каким бы сильным не был маг, «там» он все равно беззащитен.
Малия начала искать выход, но по мере того - как пыхтения графа Джуса становилось все тише, юная целительница понимала, что выхода нет.
Именно в этоь момент она наконец-то вспомнила про вредного черепа у неё в сумке и, видя, как ректор медленно встает, уже начала искать его в своей сумочке, чтобы кинуть в профессора. А что? Он ведь во всем виноват, пусть он все и расхлебывает, за одно отомстит всем учителям академий в лице ректора. Этого же он хотел!
Но именно в тот момент, когда рука девушки нащупала гладкую поверхность, Малия вдруг поняла, что не может этого сделать. Во-первых, ректор, конечно, захочет узнать - откуда же у Малий в сумке оживший череп, а про то, что череп быстро раскроюь, или он сам проговорится, целительница даже не сомневалась, вспоминая его болтливость и ум ректора.
Во-вторых, если кинет, то Малия подставит себя и заработает проблем на свой зад. Но больше того, она ещё и Елию за одно вовлечь во всё это. Так что ещё раз с горечью посмотрев на злого ректора, Малия отвела взгляд в сторону, поняв, что вот и наступил ее конец...
— С-студентка Даркнус-Алба, не желаете объяснить все? — с трудом спросил ректор Императорской Академий, то и дело делая глубокие вдохи и выдохи, чтобы хоть как-то расслабится. Хотя боль и злоба с трудом позволяли это.
Малия в ответ лишь улыбнулась и развела руками, а в голове молила всех богов, чтобы ректор не обнаружил черепа у нее в сумке. Ибо если обнаружит, то всё! Обучения здесь, да и вообще жизни, ей не видать, как своих ушей.
***
— А-а-а! — неожиданно раздался крик по среди ночи и смертной тишины. Девушка, которая еще недавно гадала над озером, теперь стояла на мокрой после дождя траве, не слишком обращяя внимание на то, что она может испачкать своё красивое платье. На самом деле — ей было наплевать на всё вокруг, ревя, что есть силы, то и дело немного успокаиваясь, чтобы посмотреть на озеро, чтобы потом начать опять плакать с новой силой. Её интересовала лишь это.
— Что случилось, Давия? — обеспокоенно спрашивали её подруги, что всё сильнее пугались за близкого себе человека. Ила была в их числе. Но Иле не было страшно за Давию, пока она была жива и невредима. Ибо её жизнь — деньги Илы, что платит поместье Монтероузов.
— Юная леди, я не советовал бы вам так шуметь, если вы, конечно, не хотите, чтобы люди прибежали на ваши крики. — Среди всего этого этот мужчина казался слишком невероятным. Он был слишком не к месту. Он был слишком самоуверенным и слишком холодным ко всему происходящему. Давия даже перестала плакать и с неким недоверием посмотрела на него.