В конце улице стоял массивный пятиэтажный дом, построенный в стиле модерн. Именно в нем и располагалось Товарищество печатного и издательского дела "Труд". В этой типографии сегодня печатался очередной номер большевистской газеты "Рабочий путь".
Мы остановились и стали совещаться. В типографию я решил отправиться вместе с Бесоевым. Ирину пока брать с собой не стали. Женщина, тем более, красивая -- это отвлекающий фактор. А беседа со Сталиным предстояла серьезная.
Найдя нужную вывеску, я с моим спутником вошел в темный, пахнущий сыростью и кошками подъезд. Там впотьмах я столкнулся с невысоким плотным мужчиной, выходившим из дверей типографии. Он ударился коленом о мой сундучок, и сквозь зубы выругался: "Шени деда...". Я понял, что это никто иной, как сам товарищ Сталин, собственной персоной.
- Гамэ мшвидобиса, генацвале (Добрый вечер, дружище), - поприветствовал я его по-грузински. Изумленный Сталин машинально ответил мне - гагимарджос, - после чего, справившись с удивлением, спросил уже по-русски, - Товарищ, а мы разве с вами где-нибудь уже встречались? Я не могу в темноте разглядеть ваше лицо.
- Товарищ Сталин, мы к вам пришли по важному делу, - сказал я, - информация, которую мы вам хотим сообщить, еще не известна никому в Петрограде. Вы можете опередить всех, опубликовав ее на первой полосе вашей газеты. Завтра, точнее, уже сегодня "Рабочий путь" будут рвать из рук мальчишек-газетчиков.
Заинтригованный Сталин задумался. После недолгих размышлений в нем сработал инстинкт журналиста, и он пригласил нас в типографию, где для редактора большевистской газеты был сделан небольшой закуток. На небольшом столе стоял чайник и несколько стаканов в подстаканниках. Тут же присутствовал заправленный серым одеялом топчан. Я подумал, что порой Сталину приходится есть и ночевать прямо на своем рабочем месте.
В помещении пахло знакомым мне запахом типографской краски, в центре комнаты стоял линотип, рабочий пронес мимо меня набранную полосу, и положил ее на верстак.
При свете десятилинейной керосиновой лампы мы более тщательно разглядели друг друга. Сталин сейчас не был тем монументальным вождем Страны Советов, которого мы привыкли видеть в фильмах о войне или послевоенном времени. Ему было всего сорок лет, и похож он был на обычного кавказца. Одет Сталин был просто - в солдатскую гимнастерку, брюки заправленные в солдатские сапоги, и поношенную серую куртку. С не меньшим любопытством и настороженностью Сталин разглядывал и нас.
- Давайте представимся друг другу, - сказал Сталин. - как меня зовут, и кем я работаю, вы, похоже, уже знаете. А вот я не знаю - с кем имею честь беседовать.
- Тамбовцев Александр Васильевич, - ответил я, - некогда специальный корреспондент одного из информационных агентств. Можно сказать, ваш коллега.
- Старший лейтенант Бесоев Николай Арсентьевич, - представился мой спутник.
Сталин с интересом посмотрел на него. То ли ему показалась знакомым эта осетинская фамилия, то ли он удивился тому, что вроде бы сухопутный офицер носит военно-морское звание.
- Как к вам обращаться, - спросил Сталин после небольшой паузы, - "господа" или "товарищи"?
- Обращение "товарищи" для нас более привычное, - ответил я.
Сталин понимающе усмехнулся. - Итак, товарищ Тамбовцев, и товарищ Бесоев, что же такого важного вы хотели мне сообщить?
- Речь идет о судьбе революции, - сказал я. - Вы, наверное знаете, что некоторые деятели Временного правительства очень бы хотели, чтобы германцы начали наступление на Петроград?
Сталин кивнул, и достав из кармана портсигар, закурил папиросу.
- Германское командование планирует провести десантную операцию, по прорыву немецких кораблей в Рижский залив и захват Моонзундских островов, - сказал я и обратился я к Бесоеву, - Николай Арсентьевич, дайте, пожалуйста, карту. - Тот достал из планшетки сложенную в восемь раз карту с планом немецкой операции.
Я развернул ее на столе перед Сталиным, который с любопытством смотрел на мои манипуляции, и продолжил, водя по карте карандашом, как указкой,
- Вот смотрите - в случае успеха немцы обойдут приморский фланг русской армии, и высадят десант, который беспрепятственно двинется на Петроград. Не факт, что они смогут взять его. Но Временное правительство, а точнее, те, кто выступает за военную диктатуру, объявят столицу на военном положении. Правительство сбежит в Москву, а в Питер введут нераспропагандированные части, которые начнут в городе резню. В первую очередь, будут уничтожены руководители советов всех уровней и лидеры большевиков. Петроград зальют кровью. Вспомните, что нечто подобное произошло в 1871 году в Париже, где французские войска под командованием Тьера, и при поддержке немцев уничтожили Парижскую Коммуну.
Сталин нахмурился. Он долго смотрел на карту, потом посмотрел на нас, и неожиданно спросил, - Товарищи, вы случайно не из ведомства генерала Потапова?
Я улыбнулся. Генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов, был начальником военной разведки Русской армии. С июля 1917 года он тесно сотрудничал с большевиками.
- Нет, Иосиф Виссарионович, сейчас мы не из этого ведомства, хотя некоторые из нас, и имеют к нему прямое отношение. Особенно, Николай Арсентьевич. - Я жестом указал на Бесоева.
И в этот момент у меня в кармане запищала рация. Достав ее (Бесоев потом сказал мне, что в этот момент глаза у Сталина "стали по девять копеек"), я включил прием, и услышал голос Вадима Свиридова, одного из бойцов обеспечения, отвечавшего за нашу связь с адмиралом Ларионовым.
- "Дед", я "Пегий". Только что вышел на связь "Первый". Публика прибыла, "Большая Музыка" началась. Как понял меня, прием?
- "Пегий", я "Дед", понял тебя. Оставайся на связи, - ответил я.
- Что все это значит, товарищи? - несколько изумленно спросил у нас Сталин.
- Это значит, товарищ Сталин, что германский флот сосредоточился на исходных позициях для осуществления операции по прорыву русских минно-артиллерийских позиции в Рижском заливе...
03:55 СЕ. ТАКР "Адмирал Кузнецов", оперативный отдел
Контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов.
До рассвета еще полтора часа. Все вокруг укутывает непроницаемая тьма. Ночь. "Час Быка". Время отведенное нам на раздумье почти вышло. До начала "операции по принуждению Германской империи к миру" осталось всего ничего, меньше пяти минут. Только что поступило сообщение от капитана 1-го ранга Перова. Его отряд последовательно форсировал и Передовую и Центральную минную позиции, и теперь на максимальной скорости движется к месту временной стоянки у острова Гельголанд. Как это и было предусмотрено планом, получив сообщение, что два противолодочных вертолета Ка-27-ПЛ вылетели на "Кузнецов", отправил им взвод СПН ГРУ на двух транспортно-ударных Ка-29.
Немецкий флот тоже прибыл в зону своего сосредоточения к точке "Вейс". Группы тральщиков с авангардом десанта на борту уже начали прорыв минных заграждений у входа в бухту Тагалахт. Артиллеристы двух русских батарей на мысах Хунденсорт и Ниннаст, которые должны были бы прикрывать это минное заграждение, сейчас спят сном младенца. Да и что могли бы поделать против тяжело забронированных германских линкоров береговые батареи калибром в 120-152-мм, предназначенные для борьбы с эсминцами и легкими крейсерами. Хотя десанту проблем они могли бы доставить предостаточно, но все дело в том, что в те времена, если цель была не видна невооруженных глазом, или в бинокль, означало, что она вообще не видна.
Для своей операции немцы вовсю использовали подготовку своих моряков к действиям в условиях плохой видимости. Отметки, соответствующие немецким кораблям на планшете, почти совпадают с данными фон Чишвица. Новейший германский линкор "Баерн" уже на подходе к своей позиции напротив Серро. Еще два линкора бросили якорь в виду Церельской батареи. Двадцать 12-дюймовых стволов против двух. Если верить старой схеме, то церельцы не смогут им даже ответить, ибо немецкие линкоры стоят вне сектора их обстрела. Адмирал Шмидт, командующий операцией, осторожен, и немцы не рискуют ничем. Десантный же флот на планшете напоминает стаю лососей, идущих на нерест в устье реки.