Поставив ханжество на его законное место, она повернулась к маленькому Айдену, поцеловала его в обе щеки и объявила ему, что он хорошо проведет время с ней и ее внуком:
— После февральских каникул ты пойдешь вместе с ним в Сен-Жан-де-Пасси. Ты записан в шестой класс. Все будет чудесно. Тебя научат латыни, а я расскажу тебе о нашей цивилизации. Когда вернешься к родителям, будешь настоящим французом и научишься выбирать хороший сыр.
Две предыдущие пары имели мрачный вид, как будто бы им доверяли резервуар с нитроглицерином. Этот праздничный тон мадам привел в восторг маленького Айдена и его родителей. Все стремительно удалялись из атмосферы катакомб. Кюре, напротив, начинал сердиться. Дело-то было нешуточным. Он возложил ответственность за это на Саркози. Бог мой, она вернула его к действительности без церемоний:
— Хватит, месье кюре. Мне не двадцать лет, но в мозгу у меня нет морщин. Я поняла ваше послание. Но не паникуйте. Выйдите из своего бункера. Мы отправляемся в шестнадцатый округ Парижа, а не в Западный Бейрут. Полицию в Трокадеро никто не видит. И на памяти живущих в этом квартале у школьников там никогда не спрашивали документов.
Прежде чем отойти от родителей Айдена, она вынула из сумки и вручила очаровательный спрей «Герлен» маме и томик Мишле папе со словами:
— Вот это Франция. Красивые вещи и щедрые мысли. Не переживайте. Все устроится. У нас есть недостатки, но мы ненавидим несправедливость. Скажите себе просто, что Айден уехал на две-три недели на каникулы. И в любом случае, завтра вечером жду вас на ужин. Мой внук готовит настоящее пиршество. Он обожает готовить. Обещаю вам хорошее угощение.
После этого мы ушли, и я отвез мадам Декуруа и Айдена на авеню Эйлау. «Добро пожаловать во Францию», — сказала она мальчику по дороге, когда мы подъехали к Опера, границе, которая обозначала въезд в ее знакомые кварталы. Повернувшись к Айдену, она расспрашивала его о журналах, которые он читает (никаких), и о его любимых предметах в школе (математика и естественные науки). Мальчик отвечал вежливо, и она воспринимала все легко. Думаю, он быстро понял, что его больше не будут мучить и ему будет весело. Во всяком случае, это послание дошло до него, когда он вошел в комнату, которую ему приготовили. Приставка «Нинтендо» и десять видеоигр ждали его на кровати, и у него был свой персональный телевизор. Мадам Декуруа попросила Айдена, чтобы тот разложил свои вещи, и предупредила его, что скоро они пойдут обедать в ресторан.
— А я пока что-нибудь выпью со своим другом, — улыбнулась она.
Друг это был я. Чтобы отблагодарить меня за мою помощь, мадам хотела угостить меня бокалом шампанского. И естественно, потом она предложила мне остаться пообедать. Но не у нее дома, а на углу улицы в «Кафе де Трокадеро».
— По уик-эндам служанки не бывает. А по утрам в субботу Тома ходит на фехтование. В любом случае, он надевает фартук только по случаю званых обедов. Поскольку я знаю мальчишек, Айден наверняка захочет картофель фри, кетчуп и кока-колу. Поэтому лучше пойти туда.
Она не задавала мне никаких вопросов. Чтобы выглядеть как добрый прихожанин, я попытался восхвалять христианское милосердие. Она расхохоталась:
— Спуститесь на землю, месье. Если вы меня принимаете за образцовую верующую, вы не туда попали. Уже в восемь лет я не верила ни слову из катехизиса. Я хорошо отношусь к нашему кюре, потому что это обаятельный человек, который приносит мне все сплетни нашего квартала. Если бы я не общалась с ним, я бы даже не знала, что здесь происходит. Церковь не распространяет веру, она борется с одиночеством. Вот почему там столько старушек. Потому что они хотят найти себе приятельниц, чтобы было с кем поболтать.
— Вы не старая.
— Нет, но сейчас на нашу семью буквально обрушилась крыша. Моя дочь ввязалась в грязный процесс, который обернется против нее. Думаю, что некоторые журналы могут прийти ворошить прошлое нашей семьи. Для меня это тот момент, когда нужно вести себя как светская святая. Вы не знаете, но я награждена медалью Сопротивления за поступки, которые я совершила в шестнадцать лет. Перед тем как моего отца увезли в Бухенвальд, он был правой рукой видного деятеля Сопротивления Эмманюэля Астье де Ла Вижери, и после его отъезда я разносила некоторые послания и переносила листовки в своем портфеле. Ничего необыкновенного, но достаточно, чтобы мне дали награду. Если к тому же через шестьдесят лет после этого я проявлю себя как бабушка, остающаяся такой же гуманисткой и проявляющая такую же бдительность, это сильно увеличит капитал сочувствия к моей дочери. Поверьте мне, это будет полезным. Иначе нас просто могут подвергнуть линчеванию. Буржуазки из шестнадцатого округа, которые занимают квартиру площадью двести квадратных метров на Трокадеро, обычно получают плохую прессу. Особенно если они узнают, что квартира принадлежит «Компани Сюэз» и что я плачу просто гроши в качестве квартплаты.