Джек почти видел, как под дверь проскользнул непоседа Тресси, убегавший от мистера Гука. Тресси и Чоппи попадали в переделки на протяжении всей истории, а один раз непоседа-бельчонок даже чуть не потерял хвост, дразня старого филина.
Джек поглубже зарылся в одеяла. Тут безопасно и тепло.
Дочитав сказку, мама поцеловала Джека и пожелала ему спокойной ночи. Она уже собиралась потушить свет, как вдруг заметила кипу бумаг и стала рассматривать их при свете лампы.
– Джекси, что это такое?
Он выпрямился в постели.
– Это я написал. Называется «Моя жизнь», – сказал он, просияв от гордости. – Все, кто живет в этом доме, есть в этой истории.
Мама наклонилась ближе к свету и стала листать страницы. Джек затаил дыхание: ему очень хотелось, чтобы ей понравилось. Спустя какое-то время она громко рассмеялась и зачитала вслух: – «Скверный характер, толстые губы, необъяснимая любовь к свитерам». Это так ты видишь своего отца? Не уверена, что ему захочется это читать.
– Но ведь это правда, – возмутился Джек.
– Как бы там ни было… – она прочла еще несколько страниц и взглянула на сына. – Ты перечислил всех наших домашних животных: мышь, канарейку Пита и даже терьера Тима! И всех замечательно описал, дорогой – мне очень понравилось! Знаешь, я ведь тоже когда-то писала.
– Ты? Писала?!
Поразительно. Для Джека мама всю жизнь была просто мамой.
– Да. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом. А сейчас пора спать. – Она собрала исписанные страницы. – Можно я возьму почитать?
– Да! Мам?
– Что?
– До приезда Уорни осталось всего четырнадцать дней, – сказал Джек и повернулся на бок.
Последнее, что он услышал, был мягкий щелчок закрывающейся двери.
Глава 5
Чернила – лучшее лекарство
Комната Джорджа, залитая вечерним светом, окрасилась в розоватые и маслянисто-желтые тона. Он сидел в постели неподвижно, с закрытыми глазами. Не издавал ни звука. Наверное, уснул. Я закончила с первой историей. Очень старалась рассказывать как можно интереснее, но, видимо, только навеяла скуку. Может быть, он просто хотел услышать какой-то однозначный ответ; наверное, надо было все-таки сочинить что-нибудь. Что есть такой особый чемодан со сказками. Вряд ли он когда-нибудь узнает правду. Я так торопилась, потому что боялась упустить что-нибудь из того, что рассказал мне мистер Льюис, что в итоге история получилась довольно скомканная.
Я взяла брата за руку.
– Джордж?
– Я тут. Слышал каждое слово.
От мысли, что ему приходится подавать знак, что он все еще здесь, со мной, к горлу подступил ком, а на глаза навернулись слезы, но я заставила себя их проглотить. Тут брат открыл глаза и печально улыбнулся.
– Что случилось, когда Уорни вернулся из школы? Он по-прежнему любил Самшит, или он повзрослел и больше не…?
– Ну что ты! Разве он мог разлюбить Самшит просто потому, что пошел в школу? Они же столько над ним трудились.
– Ну, в рассказе ты через этот момент перескочила.
– Я думала, ты уснул, глупенький.
– Ну да! Как можно уснуть на середине истории? Я был там… с ними. Это не сон, это что-то более яркое и…
– С ними?
– Да. Разве ты так не делаешь?
– Нет… вряд ли.
– Когда я читаю сказку или ты мне ее читаешь, то я всегда в нее погружаюсь.
– Правда?
– Так что произошло, когда Уорни вернулся домой?
– Ну, закрывай глаза и узнаешь, – засмеялась я и прикрыла его глаза своей рукой.
Джордж откинулся на подушки и вновь оказался рядом с девятилетним Джеком, скучающим по брату, который вот-вот должен приехать на каникулы.
Джек сидел на чердаке, глядя на холмы, за которыми простиралась темно-синяя гладь Белфастского залива, а над ним нависали плоские низкие облака, застилавшие светлое небо.
По лесной просеке, скрытой за высокими деревьями, двигался черный экипаж: отец Джека, Альберт, поехал на причал встречать Уорни. Дома по комнатам и коридорам туда-сюда носились взрослые. На кухне хлопотала мама. Она готовила большой обед в честь возвращения Уорни. Няня Лиззи стелила свежую постель, встряхивая над кроватью большую, как корабельный парус, простыню. Энни выметала из коридора комки коричневой грязи, которые Джек на ботинках принес из сада в дом. Дедушка, живший в гордом одиночестве в верхней спальне, сидел в кресле в библиотеке и читал новости. Дедушка никуда не спешил. Как и подобает министрам, пусть даже отставным, он был воплощением спокойствия и неспешности.