Несколько часов назад он таки был выпихнут из Касперо. К несчастью лейтенанта песчаная буря улеглась, и у него не осталось повода задержаться у Санчесов ещё на одну ночь. Его будущая родня все кроме Нико и Алехандро повезли папашу Петро на лечение в Луну и Алехандро, который официально был назначен главным, вежливо указал шурину на трап. Никакие протесты и уговоры, а также заверения, в неприкосновенности по отношению к Нико, не помогли. Ещё целый час Шитао стоял перед трапом и взывал к благоразумию упрямого Санчеса. Алехандро вышел на площадку, показал лейтенанту кукиш и с грохотом поднял трап Касперо.
Шитао заехал в дом отца, где искупался и оделся согласно бальному протоколу, то есть, изысканно и нарядно. Скутер пришлось оставить в ангаре. Молодой человек заменил его на эльфийского скакуна Люциферуса из отцовской конюшни. Не аристократическое это дело ездить во дворцы на скутерах! Встреча с Люци, чуток подняла молодому человеку небальное настроение
Незаметно прокравшись в зал, он нашёл себе место в тени от колонны, где втиснулся между двумя знакомыми офицерами «охоты» из дворцовой комендатуры. Ровно через минуту перед ним остановился лакей, который с поклоном передал молодому человек записку. Элегантным почерком Элишии в ней было начертано: «Явился, мерзавец…».
Лейтенант Хо тяжко вздохнул. Ничто не могло укрыться от очей её Величества. Впрочем, не только она заметила прибытие сына полковника. Шитао увидел множество взглядов, которые были устремлены в его сторону. В том числе сердитый взгляд отца, и весёлый – Артура Кэрроу. Оба товарища с разных концов зала зашагали по направлению к нему. Артур был ближе и подошёл быстрее.
–– Отлично смотришься, – с одобрением заметил Кэрроу. – Как всегда прекрасен до потемнения в глазах…
–– Перестань, – с досадой отмахнулся Хо.
–– Элишия все очи проглядела …, – прошептал Артур.
Невольно лейтенант Хо посмотрел в сторону королевской семьи и вздрогнул, обнаружив, что её Величество направляется явно к нему! Придворные безошибочно определили траекторию королевы и дружно уступали ей дорогу, создавая пространственный коридор от неё к молодцу Хо. Тайбай, который шёл отчитать сына за недопустимое опоздание, резко затормозил своё движение, а потом и вовсе остановился.
–– Прекрасная погода, – обратился он к одной из ближайших к нему дам.
(Тремя часами ранее эту даму едва не снесло ветром с балкона, где она прогуливалась, переваривая обильный королевский обед.)
–– Д-д-да…, – неуверенно согласилась вежливая леди.
По мере приближения королевы, Шитао склонялся всё ниже и ниже. В такой позе он и остался пока в поле его зрения не оказались подол красного королевского платья и круглый носок бархатной королевской туфельки тёмно-вишнёвого цвета.
–– Лейтенант Хо…
–– Да, моя королева, – Шитао выпрямился.
–– Пригласите на первый танец.
–– Синий Минуэт! – торжественно провозгласил распорядитель бала.
Шитао выступил чуть вперёд, наклонил голову и щёлкнул каблуками. Когда Элишия с улыбкой присела в едва уловимый реверанс, он подал ей руку и повёл к центру зала, где уже спешно выстраивались пары.
Грянула музыка.
* * *
Центральный дворец за приделами бального зала был непривычно тёмен, тих и малолюден. По коридорам иногда бегали служанки, да на своих обычных постах стояла стража. Большинство апартаментов не имели даже этих признаков человеческого присутствия. И только в покоях его Высочества были в наличии целых два не задействованных на балу товарища – Клаус Тигер и Тецуй Рюйодзаки.
Растерзанный Тигер лежал на кровати в своей комнате, а Тецуй в позе оборотня, раздирающего плоть, придавил его сверху. Растерзанным, Клаус выглядел по причине расстёгнутой одежды и частичной обнажённости. В таком неподобающем и неприличном состоянии он оказался сразу после того, как Хенрик ушёл на бал, а Тецуй под предлогом ожидания вестей от своих дежурных – не ушёл.
Ожидать вести Рюй почему то отправился в комнату артиста, где стал коротать время ожидания, развязывая на Клаусе шнурки и отстёгивая пряжки. Раздевание перемежалось поцелуями и откровенными, назойливыми ласками в основном ниже пояса.
Естественно Тигер сопротивлялся. Сопротивление выражалось в криках, стонах, просьбах и мольбах, на которые Рюй даже не изволил отвечать. Слышался треск ткани, летели пуговицы. При том фаворит был податлив во многих местах, легко прогибался, укладывался в нужные позы, его руки и ноги без усилий со стороны Рюя освобождались от штанин и рукавов, а губы легкомысленно отвечали на поцелуи. «Возмутительное» поведение фаворита побуждало Тецуя активно продолжать «работу». Почему Рюй опять делал «это» с Клаусом? А потому что утром ему показалось, что, наверное, Клаусу понравилось! И что самое главное… Клаус не позвал на помощь и не сдал насильника, хотя вокруг была хренова туча народу.