От поцелуя Генка разомлел вконец. Он и так еле добрался до Парка Культуры. Дважды проспал свою остановку. А теперь еще и голова оказалась не на месте. Он в тысячный раз ловил себя на мысли, что Аня ему снится, и что с ним, таким обыкновенным парнем, не могло случиться подобное чудо...
- Хватит. - Анюта легко оттолкнула ненасытного Генку. - Слушай!
Она поднялась на пустую сцену летнего театра и остановилась посередине. Генка захлопал в ладоши. Еще одна парочка, сидящая сзади, последовала его примеру.
Аня сердито поглядела на незваных слушателей. Потом подошла к краю, и, вздохнув для храбрости, начала:
- Попрыгунья Стрекоза Лето красное пропела; Оглянуться не успела, Как зима катит в глаза. Помертвело чисто поле; Нет уж дней тех светлых боле, Как под каждым ей листком Был готов и стол и дом...
Не было больше Анюты. На сцене, сутулясь и волоча за собой ненужные крылья, ковыляла сама несчастная стрекоза... Она шла прямо к Генке, и он ощутил порыв обнять, согреть бедное гулящее насекомое.
- Не оставь меня, кум милый! Дай ты мне собраться с силой И до вешних только дней Прокорми и обогрей!..
Генка был готов не только прокормить и обогреть, но и поделиться последней рубашкой с этим жалким существом. Стрекоза смотрела, как умирающая. Ему было жалко стрекозу и очень хотелось позвать обратно Аню. Но та пряталась внутри Стрекозы и нос наружу не казала.
- Ты всё пела? Это дело: Так пойди же, попляши!..
Ах, сволочь Муравей, сонно подумал Генка. Как бы ему работалось, кабы с неба песни не звучали. Небось, спился бы пьяной утренней росой - и дело с концом...
- Ну, как?
Анюта вернулась. Она не ушла со сцены, но прогнала из себя Стрекозу. Генка захлопал в ладоши.
- Здорово, - сказал он. - Правда? - Конечно. Тебя обязательно примут в институт. - А еще я собираюсь прочитать из Чехова. - Изчехов? Это кто такой? - Не балуйся. Я серьезно. Вот, послушай. - Слушаю и повинуюсь. - Монолог Чайки... - Попрыгунья Чайка, летом не скучай-ка... - Молчи, зараза! - Слушаюсь.
Аня снова куда-то исчезла, на сцене оказалась барышня "из бывших". Она оглянулась, удивляясь странности места, в котором оказалась. Поглядела на каменных пионеров и пожала плечами. А потом тихо, как во сне, произнесла.
- Зачем вы говорите, что целовали землю, по которой я ходила?.. Меня надо убить. Я так утомилась... Отдохнуть бы... Отдохнуть...
О, как Генка ее понимал! После шести бессонных ночей его голова сама собой ответила на призыв. Скамейка под ним качнулась, как палуба... Знакомая чайка махнула крылом... И наступила тишина, под сводами которой эхом отдавался Анин голос...
... - Я верую, - сказала Нина Заречная, - и мне не так больно. И когда я думаю о своем призвании, то не боюсь...
Она сделала последнюю, самую долгую, паузу, и украдкой взглянула на Генку. И...
Чеховский монолог так и не был закончен.
Генка спал, откинувшись головой за спинку скамейки, и даже храпел, мерзавец, поводя вверх-вниз костлявым кадыком...
Когда он проснулся, Ани рядом не было. Вечерело. Генка не сразу сообразил, где находится, а потом все вспомнил и застонал в ужасе. Он побежал звонить Анюте, но тетка сказала, что та еще не вернулась. При этом он ясно расслышал на фоне теткиной воркотни возмущенный голос Анюты, которая кричала, что ее нет дома.
Тогда Генка вздохнул и поехал домой. К задаче № 97, совершенно не похожей на басню.
* * * "Добро пожаловать, абитуриент-85"
Как бы не так, подумал Генка.
Его взгляд сам собой натыкался на этот лозунг и потом стекал с него, как растаявший на двери снежок.
Ему не очень повезло с билетом. Но Черный человек был тут как тут и помог вовремя. Когда уже казалось, что все пропало, и задачу в билете не решить ни за что и никогда, он пришел - спокойный и деловитый. И если раньше ему приходилось надевать на свою руку куклу Генкиного тела, то теперь он легко, как саквояж, открыл генкин мозг и показал кивком, где лежит ответ.
Благодарный Генка спокойно рассчитал задачу и трижды перепроверил результат. Все сходилось. Что же до первых двух вопросов, то он мог ответить на них и без посторонней помощи.
Таким образом, ответ на последний, четвертый экзамен, по химии, был готов. Не спеша подходить к экзаменаторам, Гена спокойно откинулся на спинку стула и оглянулся по сторонам.
"Добро пожаловать, абитуриент-85"
Этот кумачовый лозунг висел прямо у него перед глазами. Как бы не так, снова подумал Генка.
На каждого абитуриента из команды "Добро пожаловать!" приходилось полсотни из армии "До свидания!". Но он старался не думать об этом. Предыдущие три экзамена были сданы достойно. Все решалось теперь.
Гена поймал себя на мысли, что осталось меньше пяти минут до решения его судьбы. Если сейчас будет получена четверка или, тем более, тройка, то уже осенью он будет месить сапогами армейскую грязь. Если капризный экзаменатор все-таки поставит "5", то грязь будут месить уже студенческие сапоги, где-нибудь в стерильном подмосковном колхозе. На картошке.
Гена посмотрел на экзаменаторов. Их было двое - мужчина и женщина. Женщина была суетлива и поминутно заглядывала в рот мужчине, будто считала пломбы. Мужчина, напротив, наслаждался своей ролью. От его решения зависело все. Особенно на последнем экзамене. Генкина судьба выглядела неважно. У нее под глазами были мешочки, и Генка, насмотревшийся на гулянки Вовчика и ошибочно полагающий его московской нормой жизни, ничему не удивлялся. А еще у судьбы были плечи, засыпанные перхотью и старческие ручки в глубоких морщинах. Генка с улыбкой подумал, что его Судьба могла бы выглядеть и подостойнее.
Сам он, впрочем, выглядел не лучше. Он уже забыл, когда последний раз высыпался. Весь московский период жизни казался ему одним долгим кошмаром. Анюта, всерьез обидевшаяся на происшествие в Парке Культуры, теперь динамила его почти каждый день. Их редкие встречи заканчивались ссорами. Остальное время Генка учился, изо всех сил пытаясь не обращать внимания на пьянки Вовчика. Чем больше он запоминал, тем большая пропасть отделяла его от полной подготовки по всем предметам. Да и была ли она, эта Полная Подготовка? Генка не знал этого. И загромождал свой мозг новыми и новыми фактами, формулами, цифрами.