- А как же я?.. - возмутился Пашка.
- А что ты? Я, друг мой ситцевый, тебя насквозь вижу. Ты же как пришелец - так и ушелец. Нынче здесь - завтра там. На тебя надеяться - себя обмануть.
- Зато со мной весело.
- Да, это так... Только...
Из пачки Пашка извлек папироску, но уронил ее, тут же подобрал и, закуривая, пояснил:
- Что упало у солдата - то упало на газету.
Море заволакивала дымка. Аркадий посмотрел вдаль. Лодка с парусом исчезла - не то уплыла, не то утонула.
Глава 15
Сходиться на совещание начали где-то без семи минут. Являться раньше на заводе считалось дурным тоном - тот, кто появлялся ранее, мог заработать славу человека, который не знает, чем заняться. С иной стороны, Старик не любил, чтоб кто-то опаздывал. Прощалось это до известной меры только любимчику Старика - начальнику седьмого цеха Фролову, который практически жил на заводе. Задерживался допоздна, а когда уже не имело смысла идти домой - спал в своем кабинете на диване. Даже завел себе кошечку, которая обитала в том же кабинете. Затем Фролов прямо на рабочем месте закрутил роман с молоденькой нормировщицей из техбюро.
Завод его кормил, согревал, худо-бедно одевал. В бане всегда была горячая или хотя бы теплая вода.
Он мог наорать ни за что и даже наказать. Но после столь же безосновательно поощрял. То на то и выходило, и у Фролова была слава человека скорее справедливого.
И был бы он идеальным работником, если бы раз в месяц не срывался с резьбы и не напивался прямо на рабочем месте в совершенный хлам. Однажды он надрался до такой степени, что не мог попасть в проходные. И вохровцы не выпустили его в город, кстати, для его же безопасности. Фролов энергично возражал, разбил себе очки, начальнику караула - нос.
Утром о случившемся узнал Старик и постановил прикрепить к Фролову машину с шофером, дабы подобное безобразие не повторилось.
Но на сей раз Фролов пришел вовремя, сел около колонны. Явился Сигин, и закутавшись в наброшенный не по погоде плащ, задремал. Говорили, что Сигин умеет спать стоя.
Появился Ханин, и вокруг него тут же собрались производственные командиры, дабы почитать протоколы предыдущих совещаний, прокрутить еще раз: что сделано, а что еще надо сделать. Заговорили о том, что еще может вспомнить Старик помимо протокола.
Бывало такое: между делом бросит директор команду, мол, к такому-то числу начальникам цехов подать рапорта о поверке лекал. И все, кроме одного, об этой команде забудут.
Но вот один, тот, кто не забыл, подаст отчет. И этим навлечет на остальных недовольство руководства, которое, если честно, о задании тоже забыло, поскольку дел много, а в протокол пункт этот не занесли, потому что собирались уже.
По сути, винить единственного с хорошей памятью не за что. Он-то о забывчивости остальных осведомлен не был и предполагал, что кто-то еще, если не все помнят. А, может, и вовсе не думал о том, что память изменит прямо всем, кроме него.
И хорошо бы перед совещанием этого парня с феноменальной памятью вычислить. Но он же, как назло, придет последним.
Зал наполнился минут за пять, и ровно в одиннадцать, одновременно с сигналами точного времени зашуршала мотором и шинами директорская «Волга», остановилась у подъезда, и разговоры в зале заседаний стихли еще до того, как Старик вошел.
Он занял свое место, и, раскладывая бумаги, спросил между прочим, так, ни к кому не обращаясь:
- Ну как там, сверла уже принесли?..
По залу пронесся легкий хохоток - смеялась где-то половина присутствующих, и не было сомнений - после совещания всяк незнающий поинтересуется: а почему, собственно?.. По какому поводу было веселье?
Но Старик, прокашлялся:
- Так, умолкаем, начинаем совещание.
Ханин поморщился и приготовился писать. Он был того мнения, что совещание - это когда совещаются. А Старик ни в чьих советах не нуждался.
По первым словам директора пытались понять, в каком он настроении. Но сие было лишним - у Старика настроение могло смениться в любую минуту. И менялось оно только в худшую сторону. А иногда он сразу приходил в чудовищном настроении.
- Шестидесятый цех. Что там у вас с полотнищем на емкость? - спросил Старик.
- Сварщик прожег, - ответил Легушев, потупив взгляд в стол. - В ночную смену пропалил насквозь.
- Вот как можно было прожечь десятимиллиметровый лист стали насквозь? Одним электродом?..
- Дыру уже заварили.