Аркадий загадал: если что-то дурное - начальник скажет присесть. Если нет - все обойдется. Владимир Никифорович указал рукой на стул.
Затем сказал:
- Аркаша... Рубероид можешь не искать. Не твоя забота это уже, в общем.
Мгновенно промелькнула расслабленность, а потом - паника:
- Как это. Я не понял?
Начальник цеха молчал и глядел с укоризной, дескать, все-то ты понял. И действительно, Аркадий понял.
- Так это что? Это меня?.. А его, выходит, того? Чего это ради?.. Да кто он вообще такой?
- Он сын Самого!.. - Владимир Никифорович с благоговением указал на потолок.
Этажом выше размещался один из кабинетов главного инженера. Но его сына Вадика Аркадий знал. В свое время именно Аркаша, тогда еще мастер, посоветовал отдать мальчишку в стрелковую школу. Сейчас Вадик учился где-то в шестом классе, и речь шла, очевидно, не о нем.
- Чей сын? Брежнева, что ли?.. - предположил Аркадий.
- Если бы. Это сын Легушева. Знаешь такого?
Эту фамилию Аркадий безусловно слышал. Брежнев, при всей своей значимости, был далеко, и потому опасались его меньше. А Легушев являлся первым секретарем Донецкого обкома - местным царем и богом. Он мог решить сотни вопросов - а мог, разумеется, и не решать. Его росчерка пера опасались не то что начальники цехов, но и директора заводов.
- Сын его закончил профильный институт. Есть мнение, что ему следует набраться опыта, поработать по специальности. Молодым везде у нас дорога.
- А я, выходит, уже не молодой?..
- Аркаша, не нагнетай, прошу тебя! Отец его уйдет не сегодня-завтра в Москву на повышение, заберет сына. И я через год на пенсию уйду. Вот будет и тебе дорога. А пока поработаешь сменным мастером. Я тебе персоналку выхлопочу - ты ничего и по деньгам не потеряешь. Никто тебя не выгоняет на улицу. Советская власть еще не кончилась.
- Так что же мне? Написать перевод?.. - спросил Аркадий со слабой надеждой, что это все шутка, и сейчас, конечно, все выяснится, и его отправят опять работать, искать рубероид...
Где там...
- Ну а чего откладывать-то?.. - с облегчением ответил Владимир Никифорович. - Уже завбот тебя ждет...
-
Злоба бурлила как кипяток в чайнике с заваренной крышкой. Хотелось выматериться.
Была мысль подготовленное уже заявление скомкать и бросить в лицо завботу, а самому написать заявление об уходе по собственному желанию. В отпуске он не был два года. Можно было получить отпускные, поваляться летом с Машей на пляже, благо море под боком, и такой отдых обошелся бы весьма дешево.
А после, ближе к осени, можно было начать искать работу, устроиться сменным мастером на какой-то мелкий заводик и начать делать карьеру заново там. Но на новом месте пока устроишься, всех узнаешь, войдешь в круг - не один месяц пройдет. А сюда, на машиностроительный завод он пришел сразу после армии, начинал слесарем, оканчивая заочно институт, поднялся до старшего мастера, а теперь - был заместителем начальника цеха.
Был...
Завбот смотрела на него печальным и понимающим взглядом, но что творилось в ее голове - кто знает. Ведь, поди, слухи разошлись. В курилках, в кабинетах, в мастерских уже судачат, что прежний зам низложен, что новый уже идет. А новая метла, как водится, по-новому метет.
-
В кабинете лежали пирожки, да остывал чайник.
Есть не хотелось. И, закипятив чайник повторно, Аркадий сделал себе злой чифирь кровавого цвета. Делать такой в Монголии его когда-то научил Пашка - механик-водитель танка, которым командовал Аркаша.
Чифирь взбодрил, прогнал сонливость, но не дурное чувство.
Диктор из радиоточки сообщил, что в Петропаловске-Камчатском традиционно полночь. Следовательно, в Москве и здесь, в Приазовье - начало четвертого. А это значило, что в школах Жданова закончились уроки. И Маша, отпустив дежурных, закрыла класс. Наверное, сейчас она сидит в учительской, проверяет тетради...
Телефон стоял рядом - «вэфоский» ветеран, переживший уже трех замов и четырех начальников цеха, несколько раз падавший со стола на пол, и перемотанный по такому случаю изолентой. Аркадий думал его сменить, но вот как - аппарат пережил и его.
Парень набрал «двойку», дождался непрерывного гудка, сигнализировавшего, что городская сеть доступна, после - накрутил на номеронабирателе еще пять цифр городского номера.
Цепь длинных гудков, томительное ожидание. И уже когда Аркадий хотел положить трубку, раздался голос:
- Алло...
Это была она.
- Салют, Маш, это я, - он старался говорить живо, весело.
- Слушаю...
- Я так хотел услышать твой голос...