В воскресенье они пошли в кино, через неделю - на день рождение к его другу...
Ему удалось понравиться даже бабушкам, сидящим у ее подъезда. Им, как оказалось, надо было мало: не забыть поздороваться, не забыть попрощаться, когда не спешишь - переброситься словцом о погоде, о международной политике.
Впрочем, иногда бабушки могли сказать и что-то полезное...
-
- Андреич, не спи, обгоришь! - кто-то трясет его за плечо. - Да и вообще, уже пора...
Аркадий взглянул на наручные часы, кивнул: в самом деле - пора.
За день пожарная лестница раскалилась, и горячий металл жарил даже через рукавицы. И Аркадий представлял, что сейчас он спускается не с крыши цеха, а по трапу космолета сходит на неизведанную планету.
Баня, душ, чистая одежда. У выхода из корпуса встретил Саньку Ханина, спросил:
- Ну как сегодня совещание прошло?..
- Совещания не было. Совещания собирают, чтоб посовещаться, а нас тут позвали, чтоб было на кого поорать.
Дойдя с Саней до проходных, Аркадий остановился у таксофона, за две копейки набрал домашний номер Маши.
- Ты вчера не звонил? - напомнила Маша, после того, как поздоровались.
- Задержался на работе. Вышел с завода уже в темноте.
- Ты же говорил, что больше не будешь задерживаться.
- Это в последний раз. Завтра - выходные. Может, встретимся, погуляем? В кино сходим.
- Послушай, Аркадий...
Этот «Аркадий» не сулил ничего хорошего. Обычно она называла его Аркашей, в минуты нежностей - Кешей. И если говорила «Аркадий» - это сулило неприятный разговор.
Так и оказалось.
- Аркадий. Нам лучше некоторое время не видеться.
- Нам? - возмутился Аркадий. - Кому это нам?.. Мне - так точно надо тебя увидеть. Сегодня. Сейчас же.
- Ты эгоист. Ты думаешь только о том, что надо тебе.
- А что надо тебе? - спросил Аркадий, тем самым допустив ошибку.
- Мне надо побыть одной. Я хочу о многом подумать, как жить дальше...
- Жить так же, как жили раньше!
- А я не хочу - как раньше!
- Маша, я люблю тебя, выходи за меня замуж!
Было что-то неимоверно глупое: вот так объясняться в любви, предлагать руку и сердце по таксофону.
- Аркадий, ты что, пьян?
- Нет...
- Значит, ты не в себе. Будешь в порядке - поговорим.
- Я в порядке! Я в таком порядке!.. Все нормально, Маш...
Но он понимал - ничего не в порядке, ничего не нормально.
- Пока.
И, не вступая в спор, она повесила трубку.
Он стоял у таксофона с трубкой в руке словно окаменевший. В голове роились мысли, однако же ни одну не получалось ухватить за хвост. И он стоял бы далее, если бы его не хлопнули по плечу.
- Начальник! Давай с нами, в «Маячок». Проставишься за назначение.
- Да я же, вроде, в должности понижен.
- Понижен? - удивился Коновалов. - Сказано ведь, что нет звания выше и почетней, чем звание простого рабочего человека. И вообще, ты чего от коллектива отрываешься?
Глава 4
Пивнушка называлась в народе «Маяком» и находилась недалеко от Восьмых проходных, за автобусной станцией, рядом с гаражами. Именовали ее так из-за мачты, на которой прежний заведующий велел повесить красный фонарь. Когда завозили пиво, фонарь зажигался, и трударь, выйдя за проходную, а то и не выходя, глядя с крыши цеха, знал - стоит ли идти, бить ноги.
Разливное пиво, конечно, разбавляли, и в один день ОБХСС заинтересовался происхождением дачи заведующего, записанной, впрочем, на родителей. Заведующего сняли, но пиво от этого лучше не стало. Равно свое место сохранил и огонек.
Дорожка к пивной шла через площадку автостанции, по которой с раннего утра до поздней ночи ездили автобусы. Не проходило и месяца, чтоб под колесами не оказывался какой-то перебравший рабочий. Порой сюда приезжала милиция, дабы собрать урожай для невыполняющего план медвытрезвителя. Но случалось это изредка - пивной также требовалось наполнять бюджет родины.
В заведении было жарко и душно, но стоял соблазнительный запах пива. Из шести подвешенных под потолком вентиляторов работало только два. С остальных свисали липучки для мух. Хоть на улице еще светило солнце, под потолком горели лампы. За прилавком магнитофон медленно мотал пленку, из стареньких колонок Марк Бернес пел о том, что он любит жизнь и любимый город может спать спокойно.
Взяли сразу по паре пива в литровые банки, заняли столик. Народа в пивнушку набилось много, но свободные места имелись.
- Угощайтесь, мужики, - из портфеля Коновалов достал и положил на стол завернутую в газетку соленую тарань.